«Язык мой — враг мой»: Виктор Дробыш – об «остром» языке, предательствах и пожаре на Новый год

Виктор Дробыш – известный композитор и музыкальный продюсер, благодаря которому у нас появились такие звезды, как Григорий Лепс, Стас Пьеха, Слава и многие другие. Виктор Яковлевич рассказал Тeleprogramma.pro, кого из молодых исполнителей он слушает, как относится к блогерам и как однажды устроил пожар на Новый год.

- В вашей жизни бывали случаи, когда на вас обижались из-за каких-то высказываний? Может быть, в чей-то адрес вы говорили что-то меткое и резкое?  

- Вот это самый хороший вопрос для того, чтобы начать интервью. Есть русская поговорка: «Язык мой — враг мой». Это, наверное, про меня. Вообще, все началось с детства. Я начинал получать какие-то оплеухи за свой язык, начиная с детского сада, и успешно продолжаю делать это до сих пор.

Чего стоит одна фраза: «Пора на кладбище прогулы ставить». За что Пугачева очень сильно на меня обиделась. Хотя, к ней это не имело абсолютно никакого отношения. Но если бы я не сказал эту фразу, то, наверное, не было бы самого предмета для обиды.

Конечно, пытаюсь жить, как завещал великий Депардье: самое главное в жизни, чему он научился – не спешить реагировать. Вот, собственно, этому я так и не научился. В жизни реагирую быстрее, чем надо. Все благодаря моему языку. А так, в принципе, я нормальный, добрый, хороший парень. 
 

- Сегодня все чаще становятся популярными отрицательные медийные персонажи – например, рэперы, тексты которых несут негативный посыл. Почему так происходит? И как вы к ним относитесь?  

- Вы знаете, по большому счету, я не батюшка Виктор, чтобы ходить с кадилом по шоу-бизнесу и пытаться всех окультуривать. Я считаю, что самая большая проблема даже не во внутренности песен. Рок-музыка, например, всегда была немножко и политизирована, как в случае с Джоном Ленноном, и немножко грязная, как в случае, там, с Оззи Осборном или Элис Купером.

То есть все мои любимые герои, в том числе Фредди Меркьюри, позволяли себе кое-что в текстовой направленности своей музыки. Меня как раз больше расстраивает, что в музыке сегодня сама музыка занимает маленькое количество процентов. То есть оно снизилось до какого-то критического уровня.

И ребята талантливые, и многие блогеры, которые стали известными, честь им и хвала, потому что повести за собой миллионы поклонников, будь то сеть или будь то life, не так-то просто. Поэтому если они добились успеха, значит, у них какая-то божья искорка есть. 

Другое дело, что все это порой заменяется чем-то другим, а называется музыкой. И поэтому я больше иногда называл бы это цирком, камеди-шоу, еще чем-нибудь, но не музыкой. Хотя, побывав в программе «Битва поколений», я понял, что есть хорошие, талантливые, молодые ребята.

Это, в первую очередь про Мари Краймбрери, лизу гинзбург, которую я очень выделяю, и которая мне очень нравится, Ваня Дмитриенко – тоже парень, который идет от музыки. Многие другие, при всем моем уважении, далековато стоят от музыки. Но все это все равно, так или иначе, называется музыкой. 

При этом, я еще раз говорю, это не критические высказывания, а, скорее, такая досада, которая сегодня меня посещает из-за того, что в 70-е годы все группы, такие, как Led Zeppelin, Deep Purple, Uriah Heep, с каждым своим новым альбомом пытались усложняться. Для этого они пытались использовать Баха, каких-то классиков, симфонические оркестры. Иэн Андерсон играл на флейте. И все же это были молодые ребята нашего поколения. То есть они были хулиганы, наркоманы, да кто угодно, но все, что было связано с музыкой, для них было как челлендж: стать самыми крутыми, самыми сложными.

И люди, которые их слушали, а это сотни миллионов, тоже вместе с ними учились. И за 70-е годы мы практически параллельно вместе с нашими кумирами от трех аккордов пришли к сложным симфоническим зарисовкам, как, например A Night at the Opera группы Queen. И это слушали все. И все понимали, что это такое.

Сегодня кумиры нашей молодежи пытаются упростить это все, и вместе с ними упрощается слушатель, который за ним идет. Это вот так, как есть. Это данность нашего времени. Но, к сожалению, это скатывание в немузыку меня немножко расстраивает. 
 

- Всегда ли видно, что человек талантлив? Вы, как продюсер, можете это определить сразу? Или порой случается ошибиться?  

- Конечно, иногда видно, что человек поражен какой-то искрой. И буду я рядом с ним или не я, он все равно станет популярным. Приятно, когда я могу сказать, что имел отношение ко многим сегодняшним звездам. И вы их знаете. Это большое количество людей. Я не хочу сейчас уходить в имена, потому что вы и так прекрасно понимаете, коль уж берете у меня интервью. Вы знаете, чей я продюсер и кому помог.

Также бывает, что мы долго что-то делали и у нас не получилось, но об этом совсем говорить не хочется, потому что называть людей, с которыми у нас ничего не вышло, — это тоже не совсем корректно.

Поэтому я хочу сказать, что есть люди заряженные, которые светятся изнутри, и это видно невооруженным глазом, и это слышно, и это чувствуется. Потому что музыка и победа в ней — это какая-то, скорее, химическая реакция, нежели физкультурная история, где можно быстрее, выше, сильнее, что-то подкачать, накачать, побольше позаниматься, и все получится. 

- Можно ли стать знаменитостью без продюсера? Вы можете назвать артистов, которые успешно обходятся без продюсера?

- Сначала все думали, что без продюсера вообще нельзя. Сейчас некоторые, по глупости, начинают говорить, что продюсер еще и мешает. Я считаю, что и то, и другое совсем-то, может, и неправильно, но факт говорит о том, что по жизни многие великие, величайшие звезды, включая, например, The Beatles. Был бы The Beatles без Мартина? Наверное, был бы, но точно не был бы таким великим, как мы его знаем. 

Насчет того, что нужен продюсер или нет: некоторые сами себе продюсеры. Яркий пример — Филипп Киркоров. Ему не нужен продюсер. У него есть талант вести себя по жизни. Ведь певец порой не всегда живет своими песнями, к сожалению.

Порой для того, чтобы певец был, нужно, чтобы он отмечался не только музыкой, но и еще какими-то деяниями. Филипп Киркоров – чемпион этих деяний. Он сам придумает, что сделать. И даже негативные вещи, которые он совершает, ему идут на пользу, потому что о нем говорят.

Я не сторонник этого. Я считаю, что певец должен жить песнями, потому что в конце концов певец умирает, и остается за ним песня. Не остаются истории, они пропадают. Очевидцы тоже умирают, а мы сегодня слушаем Фредди Меркьюри и Фрэнка Синатру.

И вот, даже перед Рождеством, я уверен, у каждого в плейлисте будет песня Let It Snow! именно в исполнении Фрэнка Синатры. И всем будет глубоко наплевать, где, когда он чего сотворил, сделал, поэтому я считаю, певец должен жить музыкой. 
 

- У вас есть любимые артисты – из тех, с кем вы работали? И есть ли такие, с которыми вы больше никогда не станете сотрудничать?  

- Мой любимый певец — Стас Пьеха. Это моя судьба. Это мой путь. Мы будем с ним всегда сотрудничать. Мы будем с ним всегда популярны. Больше, меньше — это уже другой разговор, но, самое главное – он один из тех артистов, у которых есть публика, которая умрет вместе с ним.

Были более яркие какие-то истории, были средние взлеты, но я еще себя в большей степени считаю музыкантом и композитором, поэтому думаю, что много сделал для людей, которые сегодня на вершине славы. Сделал им своими песнями, помимо продюсирования. Это мой вклад в современное искусство. 

Поэтому есть любимые, и это в первую очередь. Считаю, что будущее за Сашкой Ивановым (IVAN), Гузель Хасановой, лизой гинзбург. Это люди, с которыми мне очень приятно сейчас работать из молодых. 

А с теми, с кем мне неприятно работать и кого я глубоко не уважаю и считаю просто плохими людьми, на мой взгляд, называть не собираюсь. Прочитав это интервью, они и так поймут, что я имел в виду. 

- Вам случалось разочароваться в артисте? Вообще, всегда ли расставание с артистом происходит мирно?  

- Слушайте, с артистом можно расставаться полюбовно. С артистами я иногда расставался, говоря им: «Я не вижу в Вас артиста, я не вижу Вас на сцене. Мне по большому счету не очень нравится, что Вы делаете, хотя я абсолютно точно уверен, что Вы должны занимать достойное место в шоу-бизнесе, но не со мной». Вот это, мне кажется, красивый расход с продюсером. Намного лучше, чем просто тянуть кого-то на веревке.

Бывают некрасивые расходы. Бывают предательства. Несколько лет назад я всегда был веселый парень, который говорил одно и то же, что, к счастью, предательство меня не коснулось. Сглазил, коснулось. И близкие люди предавали, и неблизкие.

Но когда предают неблизкие, то это не обидно, а, скорее, закономерно. Однако в случае, если предают близкие, то это, конечно, такая маленькая трагедия. Но, опять же, называть имена я не собираюсь, потому что почти все это и так знают. А кто виновник этого, те пусть читают и улыбаются. 
 

- Назовите самых талантливых российских продюсеров. Что нужно для того, чтобы стать успешным продюсером?  

- Вы знаете много продюсеров. Это такая профессия. Честно, но никогда не видел в слове «продюсер» ничего крикливого и суперважного. Это работник. Работник, который делает тяжелый труд. Это как дворник: он продюсирует чистоту улицы, мы продюсируем музыку. Для меня продюсеров много: Константин Меладзе — один из, наверное, важнейших; Максим Фадеев; Artik — мне кажется, он талантливый продюсер; Иосиф Пригожин — он, может, и не силен в музыке, но для этого есть специально обученные люди, а дальше он уже знает, что сделать.

Продюсер — это мульти-человек. Я никогда не брался называть себя продюсером, имея хорошее музыкальное образование, написав большое количество песен и поработав со всеми. И вот, только когда я понял, что могу объединить в себе черты человека, который в состоянии ответить за музыку и за все остальное, что вокруг музыки, вплоть до бухгалтерии, если говорить глобально. Только когда понял, что в руках держу этот мульти-бренд, тогда назвал это «продюсер». И то, к этому времени мне было за 30. 

- В России нередко случаются громкие скандалы из-за того, что артисты не хотят выполнять условия контрактов. Порой доходит до судебных разбирательств. Это свойственно только нашим звездам?  

- Мне кажется, это проблема мировая. Пугачева очень хорошо сказала в свое время: «Когда человек становится знаменитым, с ним нужно знакомиться по второму разу». И это правда, человек которого посещает слава, меняется.

Кто-то меняется в лучшую сторону, кто-то забывает, что большая команда работала с ним, и хочет сделать так, чтобы человечество забыло, что с ним кто-то работал, а он все сделал это сам, один. И для него это важнее денег порой. Поэтому получаются вот такие расходы, предательства, невыполнение обязательств.

Просто кто-то такой, а кто-то порядочный человек. То есть поэтому это вообще не проблема России. Я знаю, например, в Финляндии много случаев было. У меня был друг, большой продюсер с «Universal Music». И, когда он сделал несколько проектов, которые стали занимать практически больше половины всего шоу-бизнеса Финляндии, многие мейджоры, такие, как «Sony», стали предлагать свои услуги. И первое, что артисты попытались сделать, — соскочить со своего продюсера и стать артистами большого мейджора.

И это, вы знаете, получается. Потому что во многих странах суд встает на сторону гражданина. В данной ситуации, гражданин — певец. А компания вдруг по каким-то позициям всегда становится в роли какого-то цербера, который насилует, рвет на куски. Оттого и получается соскакивать.

Но все равно закон должен защищать и артиста, и продюсера. И глубоко вникать, кто же в данной ситуации прав. Хотя, музыка — это очень сложная вещь, это воздух, который летает вокруг нас, и очень трудно говорить про то, чего не видишь. Потому что один будет говорить, что если бы не я, то ничего этого бы не было. Другой говорит, что это все я. Зачастую все переходит на личности и разговор о чем-то невидимом. Здесь очень трудно стать на чью-то сторону. Поэтому здесь очень непростая история. Даже для суда. 
 

- Вам нравится современная музыка? Кого из российских и зарубежных молодых исполнителей слушаете?  

- Конечно, слушаю современную музыку. Конечно, люблю Imagine Dragons, My Chemical Romance, Thirty Seconds to Mars, Muse. Из наших могу отметить The Hatters, Мари Краймбрери. Очень они мне нравятся.

С уважением отношусь к проекту Artik & Asti. Есть хорошие проекты. Есть хорошие проекты у меня, в которые я влюблен, как слушатель. Я с удовольствием буду слушать альбом Гузель Хасановой в машине, лизу гинзбург, IVANa. Поэтому я за молодежь. 

- Расскажите, как происходит разделение средств между артистом и продюсером, кто больше тратит, и кто больше получает?  

- Я вам скажу, что не может быть все одинаково. Есть роль продюсера, когда она совсем велика, и компания, которая занимается, вкладывает деньги и делает все, и артист молодой. И на первых порах это может быть сильно преимущественный процент у компании. А может быть такое, что артист уже взлетел и такая самодостаточная большая единица, и готов вкладывать деньги сам. Тогда это может быть и в пользу артиста.

По-моему, очень гуманный для меня процент – 50/50, когда все вкладывают деньги. И тогда, мне кажется, и артист начинает задумываться о трате денег, и продюсер выставляет какие-то целесообразные правильные счета. Это я ловил на себе даже. Тогда артист перестанет мечтать о каких-то вечных парикмахерских, накладных ногтях и дорогущих клипах.

Когда ему придется за все платить половину, тогда можно с ним нормально обсуждать все, что угодно. Хотите траты — пожалуйста. Хотите снимать на Гавайях — давайте. Платим за все вместе. Правда потом, обычно, когда посчитают, говорят: «В принципе, и в Подмосковье много красивых мест. Поэтому можно и им ограничиться». 
 

- Ваши песни дорого стоят? 

- Знаете, нисколько не стоят мои песни. Раньше я продавал песни и за большие деньги. И мне казалось, что это большая победа. А сейчас я считаю, что ситуация изменилась в мире.

Любой хороший артист, который хорошо донесет твою песню до людей, может тебе принести приличные деньги, и не надо брать эти деньги с какого-то там отдельно взятого персонажа. Это как раз говорит о том, что времена меняются в лучшую сторону, и все-таки каким-то образом мы пиратство побороли. Не знаю, как сейчас ситуация мировая повлияет на авторское право, но до этого было все очень даже неплохо. 

- Почему многие российские звезды так и остаются российскими – им трудно пробиться к западной публике? Или западные артисты лучше наших?  

- Зарубежные звезды хороши по-своему, наши звезды хороши по-своему. На мой взгляд, проблема российского шоу-бизнеса (и почему мы, собственно, непопулярны в мире) связана с русским языком. Мы не понимаемы. Он непривычен для ушей.

Так же, как и большие звезды, которые собирают стадионы в Индии, например. Они поют на своем языке. Они не выходят за рамки своей страны, но их слушает миллиард в Индии. У нас огромная страна, у нас огромный музыкальный рынок, и он очень самодостаточный.

И поэтому можно сделать песню хитом, и ездить по нашей большой великой могучей Родине год-два-три-десять, и руки до Запада даже не доходят. Поэтому многие, пользуясь вот этой вот самодостаточностью в своей родной стране, и не выходят за рамки. То есть нет такой надобности. 

Вот, например, эта маленькая страна, Финляндия, она как раз заставляет любого артиста мыслить шире. Поэтому появляется, к примеру, HIM. Но они все разговаривают на английском. Это их третий язык. Потом им хочется сделать так, чтобы их слушало не 5 миллионов, а 500 миллионов, и они начинают делать проект изначально интернациональный.

У нас в стране можно всю жизнь прожить со своим российским проектом. И быть и богатым, и знаменитым, и участвовать во всех «Огоньках». И в конце концов умереть счастливым. 
 

- Вам нравится жить в Москве? Вы любите этот город? Или Петербург остается главным городом для вас?  

- Я критиковал этот город. Я не любил его. Я считал вообще какой-то трагедией находиться в этом городе. И очень переживал, потому что весь шоу-бизнес сконцентрирован в одном городе в нашей стране. И этот город – Москва. И как изменился этот город за последние 10-12 лет. Он изменился и стал моим любимым.

У меня нет никаких договоров с Собяниным. У меня нет никакой поддержки от города, нет никаких вообще историй, которые бы заставляли говорить хвалебные слова о правительстве этого города. Но я считаю, что Москва совершила, наверное, самый большой рывок, и из нелюбимого города стала моим любимым.

И, мне кажется, это не только мое личное мнение, а мнение вообще большинства людей, которые здесь проживают и мечтают здесь проживать. Это, наверное, стал самый комфортный, самый желанный, самый приятный для проживания город. Причем ты для этого не должен быть каким-то суперизвестным и богатым.

Даже в отличие от своего Питера, в котором я родился и который очень люблю. Мне он очень нравится по тому, как он устроен, как Невский проспект упирается в зенит дворца, в Дворцовую площадь.

Самое красивое место на Земле для меня — это стрелка Васильевского острова. И вот этот вид на Петропавловскую и Зимний. Для меня лучше и красивее в мире места нет. Но, я считаю, это самый бедный какой-то город. Просто как будто до него руки не доходят. Он грязный, непокрашенный.

Вижу, что все красивое там от тех, кто успел это сделать там до революции. И немножко все, что оживилось, когда была Валентина Ивановна Матвиенко. Опять же, у меня нет никаких обязательств говорить что-то про нее. Я просто считаю, что город очень сильно зависит от его хозяина. И я считаю, что Валентина Ивановна была большим хорошим хозяином, человеком этого города. 

А сегодня мы имеем Москву, красивую, чистую, организованную. И все те люди, которые пытаются критиковать какие-то строящиеся дороги, какие-то плитки, я считаю, просто невежественные. 

Подписывайтесь на наш Telegram-канал «Звездная пыль».

- Как вы относитесь к Новому году – любите этот праздник? Какой Новый год запомнился больше других, стал для вас самым ярким?  

- Новый год — самый лучший праздник на земле, самый желанный. До сих пор у меня в носу стоит запах мандаринов с шоколадками, Дед Мороз под елкой — это самая красивая картинка детства, которую ты можешь себе представить.

У меня была однажды ситуация: мы жили в коммунальной квартире, и я был маленький, лет 5 было. Я очень ждал этого праздника. И вот эта елка, которая стояла у нас в комнате, а жили мы - бабушка, дедушка, мама, папа, я - в одной комнате. И вот стоит, значит, эта елка, которая была вся отделана ватой. Я сидел-сидел, смотрел какие-то поздравления и думал: «Это вата или снег?».

В итоге для себя решил, что это определенно снег, и засунул туда бенгальский огонь. Вы представляете, что было: елка вспыхнула, начался пожар. Все соседи, которые приготовились встречать Новый год, и уже, кажется, начали выпивать. Тушили весь дом.

Поэтому я к новому году отношусь очень трепетно. Как встретишь, так и проведешь. Новый год — это праздник детства, который даже взрослому человеку позволяет почувствовать себя ребенком.