Записал: Дмитрий Волков
«От футбола меня пришлось отлучить»
Мой папа, Георгий Васильевич Мазанов, известный в прошлом футболист и заслуженный тренер РФ, видел меня продолжателем славных советских футбольных традиций. Он часто водил меня на стадион, сначала как зрителя, затем, года в четыре, выпустил и на поле. Я рос очень болезненным ребенком: воспаления легких, ревматизм и проблемы с сердцем сформировали ко мне однозначное отношение со стороны врачей: «Спорт этому доходяге категорически воспрещен!» Мама, Полина Иосифовна, очень по этому поводу переживала, но, когда отец начал приобщать меня к своим тренировкам, не возражала.
Тем более что практически сразу стали заметны и результаты: постепенно я перестал болеть, задыхаться, начал наполняться какими-то неведомыми доселе силами. В результате к началу школы был уже прилично подготовленным физкультурником. «Бауманская» — район, где мы жили, был очень спортивным: зимой после уроков мы гоняли консервной банкой в хоккей, а летом кто чем играли в лапту. У меня, например, была мамина разделочная доска, которая годилась и для большого тенниса, благо показать, как нужно работать ракеткой, было кому — в соседях жили мальчишки, серьезно увлекавшиеся этой благородной игрой.
Для чего-то более серьезного мы бегали в Лефортово, до парка было рукой подать. Я спускался на Большую Почтовую, перебегал через мост — и вот уже мой любимый стадион детства! Уютно разместившись рядом с Яузой, он располагал всем необходимым для спорта. Я самозабвенно играл и в баскетбол, и в волейбол, но мечта о серьезных занятиях футболом не покидала. И вот однажды к нам в класс пришел настоящий тренер, он набирал ребятишек к себе в группу. Меня заметили, и вскоре я уже пинал мяч в спартаковской секции на Ширяевом поле. Я носился в атаке, бил обеими ногами, а когда уставал, вставал в ворота — в общем, был универсалом. Но вот незадача: душевых на том стадионе не было, и очень часто, мокрый и грязный, возвращаясь после тренировки на трамвае домой, я заболевал. В конце концов от футбола, к моему великому сожалению, меня пришлось отлучить.
«С первого раза в плавание не взяли»
Я не умел плавать до десяти лет. Это было даже смешно: как-то раз мы приехали с батей в Адлер, там у них проходил сбор. Так на море все люди как люди, купаются, а я плещусь только там, где по колено. Научить-то было некому! Поэтому через пару месяцев уже в Москве, когда в очередной раз тренеры прочесывали школы в поисках спортивного резерва, я записался уже на плавание. С первого раза меня не взяли. Я залез в воду, но от страха не проплыл ни метра.
На следующий день пришел уже с другими ребятами и как ни в чем не бывало опять попросился на просмотр. На меня очень внимательно так посмотрели и спросили: «Ты хоть что-нибудь проплыть-то сможешь?» Меня это так задело, что, оттолкнувшись от бортика, я, бешено колотя по воде руками и ногами, рванул поперек бассейна. Потом еще заставили наклоны вперед и прокруты руками показать, а я-то тонкий, легкий и гибкий был, поэтому здесь обошлось без вопросов.
Меня это так задело, что, оттолкнувшись от бортика, я, бешено колотя по воде руками и ногами, рванул поперек бассейна.
Очень скоро на меня обратил внимание сам Кирилл Александрович Инясевский. Позже он станет главным тренером сборной Союза, а тогда он руководил спортивной школой и кафедрой физвоспитания Московского энергетического института, где мы тренировались. Он и определил меня к своему помощнику, Алексею Андреевичу Корнееву, который после этого стал моим учителем. Сначала плавательных азов, а затем и тренером — первым и единственным — на долгие годы моей спортивной карьеры.
Я так мечтал поскорее научиться как следует плавать, что, невзирая на официальные три занятия в неделю, ходил в бассейн каждый день. Было тяжело, но через год я стал лучшим в группе и уже обгонял ребят старше себя. В мечтах не размахивался, грезил лишь о том, чтобы мне дали потренироваться со взрослыми, они плавали сразу после нас. Эта мечта вскоре сбылась. Я быстро освоил все стили плавания. Но больше всех полюбил спину. Знаете почему? Плывя на спине, можно дышать когда захочешь!
Сложно представить, но в тринадцать, выступая на «Комсомолке», я стал мастером спорта. Развивался стремительно. Выигрывал все подряд. А уже через год, следом за легендарным Леонидом Барбиером, ставшим моим другом на всю жизнь, я завоевал свою первую серебряную медаль взрослого чемпионата СССР и влился в главную команду страны, которой к этому времени уже руководил Кирилл Инясевский. На чемпионате Европы 1962 года в Лейпциге я был самым молодым, но он прошел для меня не совсем удачно. Я приплыл шестым. Перегорел и к финалу ухудшил время своей же предвариловки, с которым мог взойти на пьедестал. Все понятно, 15 лет, меня не ругали, скорее даже хвалили, но сам я был собой недоволен. Ведь я мечтал только о победе!
«От груди жал 150 кг»
В 1963-м мне уже не было равных. На Спартакиаде народов СССР я победил в четырех видах программы и вместе со сборной отправился в Токио на предолимпийскую неделю. Эти соревнования венчали сезон, и четыре серебряные медали плюс попадание в элиту мирового спорта стали для меня одним из счастливейших эпизодов всей карьеры пловца. И все, казалось, идет хорошо, но через год на Олимпиаде случился провал. Нас привезли в Токио заранее и всё пытали, прикидывали, кто поплывет в эстафетах. Претендентов было много. Вот нас и гоняли, отбирали на курсовках — кого куда, сорвав форму не только мне, но и остальным ребятам. В итоге даже свою коронную двухсотку я завалил. Только шестое место. Так же неудачно прошли и эстафеты: 6-е место — 4 × 100 вольным стилем и лучшее достижение Игр 1964 — 4-е место в комбинашке.
Серебряные призеры ОИ-1972: Виктор Мазанов, Игорь Гривенников, Владимир Буре, Виктор Абоимов
Эта осечка так потрясла меня, что следующий год я почти не тренировался. Желание плавать было подорвано основательно. Но это, как ни странно, не помешало мне показать лучшие результаты сезона в мире и на сотне, и на двухсотметровке на спине. Тот год вообще стал богат на достижения: я обновил свои рекорды на спине, утвердился рекордсменом Союза и в вольном стиле — на 100 и 200, победил на чемпионате страны в баттерфляе, а в составе команды овладел лучшим временем континента в мужских эстафетах: кролевой и комбинированной — по 100.
В общем, к новому сезону настроение поправилось. Но впереди ждали испытания покруче прежних: нам настолько взвинтили нагрузку на суше, что через некоторое время пловцов было не узнать. Работой по ОФП тогда лично руководил Кирилл Инясевский, идеей фикс которого было создать команду атлетов. Лежа я стал жать от груди штангу с весом 150 кг! Носился на лыжах десятку за 32 минуты; с перерывами на отжимания бегал на гору Ахун, а это более 11 километров только подъема, за 2 с половиной часа!
В результате я оброс грудой мышц и потерял гибкость. Вода в бассейне вокруг кипела, а скорость упала. Вдобавок ко всему на меня заточил зуб Инясевский, он выгнал со сборов моего личного тренера, сам встав на бортик. Под его чутким руководством задания типа 4 × 400 баттерфляем стали для меня традиционными. Но ничего хорошего из этого не получилось: «золото» Европы в эстафете — слабое утешение 1966 года. А после чемпионата главный еще и пропесочил меня в газете «Советский спорт», обвинив в тлетворном влиянии на коллектив.
Время до Игр в Мехико я провел вне сборной. Меня вызывали только для того, чтобы я поддержал эстафеты. Накануне главных стартов четырехлетия команда взорвалась. Сначала всех девчонок, из-за того что кто-то из них не спал, заставили бегать с двух до четырех ночи, а потом еще и полили их грязью. Девчата с этим согласиться не смогли. Настроение подхватил наш лидер Семен Белиц-Гейман, все вместе составили и подписали письмо в спорткомитет… и Инясевского убрали.
«Бортика коснулись одновременно с Гагариным»
В столице Мексики сборной руководил уже мой тренер. Но это мне не особо помогло, там я удачно проплыл только в эстафетах, да и произошло это скорее вопреки логике предшествующих событий. Дело в том, что накануне олимпийских стартов мы были на сборах в горах, во французском Фон-Ремо. И там в выходной день играли в футбол со сборной Франции по фигурному катанию. Меня, как лучшего игрока, опекали более других и как-то во время атаки сделали неудачный подкат. Я упал, врезавшись в штангу ворот, сломал себе локоть. И это за три месяца до Олимпиады! Боль, муки восстановления, попытки набрать форму…
В итоге мексиканские эстафеты принесли мне еще две олимпийские медали — «серебро» и «бронзу». Следующие четыре года до Мюнхена я интересовал сборную только как эстафетчик. В 70-м два «золота» на Европе да «серебро» с «бронзой» на самих Играх в ФРГ. Там, в Германии, мы как никогда были близки к «золоту». В кролевой, по сто, мы плыли рядом с американцами три этапа: Володя Буре, я и Витька Абоимов. Но четвертым у них плыл Марк Спиц, он Игорю Гривенникову и всем нам не оставил на финише шансов на вожделенную вершину олимпа.
Уходил из плавания долго. В 1973-м объявил об окончании карьеры, но на следующий год выиграл и еще «Комсомолку», а летом стал чемпионом СССР в эстафете, вот тогда уже и ушел. Но не из спорта, играл еще в водное поло. В 1976-м стал медалистом Союза, серебряным призером Спартакиады Дружественных армий и там же попутно чемпионом по плаванию. Главнокомандующий ВМФ потом все удивлялся: «Откуда у ватерполистов «золото»? Вы же кубинцам вроде проиграли. Это что, тур другой какой-то?»
…Спорт учит честно работать. Выкладываться на полную катушку. Преодолевать трудности. Во что бы то ни стало. А еще он учит дружбе. Вот вы спрашиваете, какая медаль самая главная? Не знаю. Мне дорога, например, та, что получил не я, а мой друг Коля Панкин в 1968-м. Там ведь что случилось? На сборе в Цахе, незадолго до отъезда в Мексику, нас всё приучали к дисциплине: «Ни в коем случае не опаздывайте на построение!» И давали минуты три после подъема. Я говорю Панкину: «За перила держись!» — а он как сиганет через три ступеньки! А за минуту до этого там бабулька мокрой тряпкой прошлась, и Коля, бедолага, рухнул как подрезанный, очень серьезно повредив при этом плечо. И вот он лежит без сознания, рука неестественно вывернута назад за спину, я подбегаю, быстро осматриваю его и, подчиняясь наитию, вставляю ему руку обратно в сустав. Потом нам сказали, что я действовал единственно верным способом, просто чудо какое-то, но благодаря этому Коля успел восстановиться и получить олимпийскую «бронзу» на сотне…
Памятных побед у меня было много: первый рекорд Европы, рекорд мира в ярдовом бассейне, чемпионаты, Олимпийские игры, Всемирные универсиады, матчи. Судьба спортивная сложилась, по правде сказать, счастливая. Помню 1962 год, мне 15. К нам на сбор в санаторий Министерства обороны приезжает Юрий Алексеевич Гагарин. С ним я плыву четвертак наперегонки. Мне говорят: «Сделай так, чтобы не очень далеко от него оторваться, но и так, чтобы он не подумал, что ты над ним издеваешься». Не прилагая усилий, но с высоким темпом я плыву на спине и, к радости съемочной группы, что делала кино о первом космонавте Земли, касаюсь бортика одновременно с ним. Потом, стоя в душе, Гагарин мне и говорит: «Потри-ка мне спинку!» Я потер, а он дальше: «А теперь давай я тебе!» После всего разулыбался и доверительно так сообщает на ухо: «Теперь у тебя только один путь, знаешь какой?» Я раскрываю от восторга глаза и уши, а он продолжает: «В чемпионы». И уже со смехом: «После того как я тебе спину помыл, тебе, брат, другого просто не остается!»
Личное дело
- Родился 8 марта 1947 года в Москве.
- Спортивное общество: ДСО «Буревестник».
- Тренер: ЗТ РФ А. А. Корнеев.
- Звание: ЗМС СССР.
- Спортивные достижения: 15-кратный чемпион и 67-кратный рекордсмен СССР, 13-кратный рекордсмен и двукратный чемпион и бронзовый призер Европы, рекордсмен мира, неоднократный серебряный и бронзовый призер Олимпийских игр.
- Председатель Совета ветеранов ВФП.
