Записал: Дмитрий Волков
Настоящий кайф
Самый большой кайф от победы был в 98-м на чемпионате мира в Австралии. На 25 километров. Но сначала мы разыграли там пятерку. И это был шок! К середине дистанции я шел чуть ли не последним, и мечта о великолепной австралийской шляпе — The Great Australian hat, — ради которой я старался, начала вдруг меркнуть.
Действительно, шикарный головной убор, сделанный, как говорят, из кожи коалы, прилагался к медалям и служил существенной мотивацией к победе. Так вот, плыву я за своей законной шляпой уже треть пути, как вдруг понимаю, я не то что не первый, даже не двадцатый! До этого все шло вполне логично. После «бронзы» Рима, завоеванной четыре года назад, после «золота» Европы год спустя, после того как я понял, что могу побеждать — ведь по скорости мне не было равных!
По ходу пятерки в Вене в 95-м я держал скорость 15.32 в пересчете на класссическую полторашку! И это без поворотов, создающих ускорение до секунды на каждом. Мне говорили: эй, парень, тебе полуторакилометровый бассейн нужен! В России же открытая вода была в зачаточном состоянии, и выступали там лишь те, кто специализировался в бассейне. А полторашка-то и была моей основной дистанцией!
Я сам в 96-м еще шарашил 1500. Плыл в финале Олимпийских игр в Атланте. Стал там в предвариловке третьим. Но в финале рекордсмен мира австралиец Кайрен Перкинс, которого я обогнал с утра, вместе с другими призерами уплыл за горизонт моих возможностей августа 96-го. Ждать следующей Олимпиады было невыносимо. Оставались чемпионаты мира. Но и они тогда проводились раз в четыре года. Мне повезло, я оказался первым российским пловцом, на которого сделали ставку те, кто выделял деньги на новую дисциплину. Выделял — сильно сказано, я — это и была вся наша команда.
Открытую воду ввели в официальную программу чемпионатов мира по водным видам спорта в 1994-м в Риме. Это был и мой первый мир. Было жарко, тесно и непривычно. Ведь я только что «вылез из бассейна» и привычек толкаться в общей суматохе у меня еще не было. В Вечный город мы переехали из соседней Хорватии, где у меня состоялся победный дебют в традиционном хорватском Фарас-марафоне в акватории острова Хвар. Опыта не было никакого, но результат и мне, и начальникам понравился. Это стало продолжением моего длинного водного пути, начатого почти двумя десятилетиями ранее…
Good job!
Счастливая семейная идиллия в младенчестве: мама Галина Петровна и папа Николай Иванович часто баловали меня прогулками в лесу, в 70-х мы жили на «Войковской» рядом с парком «Покровское-Стрешнево», а там тишина, огромные ели и удивительный покой. Вместе с родителями, простыми советскими инженерами — папа окончил в свое время МГУ, причем два раза и оба — с отличием, и мама, выпускница МАИ, мы жили в крохотной двухкомнатной квартире, которую перегородили на три комнаты, чтобы уместить там еще и бабушку с дедушкой.
Я лепил солдатиков из пластилина, играл в прятки, в мяч, но не шибко: лепил кое-как, в прятках меня быстро находили да и мяч был чужой, о своем я мог только мечтать. Зато был велик, сначала «Бабочка», затем «Орленок» и после всего настоящий советский шик — складывающаяся «Кама». На ней я рассекал с компанией по даче, гонял на дмитровские карьеры, где мы вели дикий образ жизни. Там я и залез первый раз в воду. Но вот чтобы поплыть! Даже когда, поддавшись необходимости излечиться от хронических простуд, мама меня уже в солидном, семилетнем возрасте привела в цээсковский лягушатник, я поддался не сразу. Да и позже, уже в большой ванне, олимпийских надежд не подавал долго. Единственной моей положительной чертой была добросовестность. Болеть я, слава Нептуну, перестал, поэтому, невзирая на таланты подрастающих рядом на дорожках товарищей, свое брал упорством.
после победного финиша. Перт, Австралия, 1998 год.
В юности мне постоянно приходилось догонять сверстников и лишь на излете переходного возраста, резко рванув вперед вдогонку акселератам, в конце 1990 года я выполнил «мастера». А еще через пару месяцев на «вооруженке» в славном городе Самаре улучшил свое время на полторашке сразу более чем на минуту, выплыв не только из 17, но и, что самое удивительное, из 16 минут.
Под занавес распадающегося на глазах Союза я стал и победителем первенства СССР, успев влиться в юниорскую сборную некогда великой страны. Там тогда блистали абсолютные величины моих лет: Пакратов, Садовый, Корнеев, Шмелева… Мне и не снилось плавать с такими уважаемыми джентльменами рядом на дорожке, однако пришлось, причем в США, в Принстонском университете, куда нас отправили сразу после первенства. Я просто из кожи вон лез.
После первой же тренировки, удивляясь моей скорости, ко мне подошел американский тренер, который с нами работал, и долго стучал меня по плечу, приговаривая: «Good job, boy! Good job…» Но два последующих года я лишь тщетно пытался прорваться в основную сборную. Сначала не поделил путевку на Олимпиаду в Барселону с Витей Андреевым, а в 93-м провалил отбор и на Европу в Шефилд. Спас случай — через год начался мой марафонский эксперимент.
Вылезти из мясорубки
…Отстаю. Гложут мысли. Страна-то живет кое-как, и если бы не «бронза» Рима и мои золотые медали чемпионата Европы в Вене, мне никто бы на поездку в Перт денег не дал. Где-то в глубине сознания понимаю, что меня прислали сюда побеждать, а я плыву и борюсь за место в третьем десятке. Ужас. Меня словно током бъет, и я прибавляю. В те времена пятерку плавали так — полдистанции туда и столько же обратно. Для того чтобы вырваться из хвоста группы, мне приходится сделать титаническое усилие, всегда сложно выбираться из «мясорубки», где лес рук и любой грезит если не затоптать, то хотя бы проехаться на твоей волне.
Хорошо еще, что вода гладкая, поднимаю голову, смотрю, поворотный буй на горизонте, ну я и поднажал! По плану я должен был прибавить только на второй половине, но реальность диктовала свое. Включаю форсаж и к повороту подхожу уже рядом с беглецами. На обратной дороге, чтобы никто не пристроился в ноги, решаю обойти лидирующую группу по длинной дуге, тяжело, но мне это удается. Правда, еще метров пятьсот соперники сопротивляются, плывя кто как — в шахматном порядке слева от меня.
Скорость, близкая к максимальной, но для меня терпимая. Для меня, но не для остальных — очень скоро они сдулись. Работаю до последнего метра. Когда увидел финишный створ, попытался оглянуться — назад, налево, направо — никого, понял, что все решено. Касался щита спокойно, без паники и, не дожидаясь финиша остальных, вылез на борт.
Эйфория быстро сменилась опустошением. Думаю, надо что-нибудь показать публике, мол, я чемпион! Поднял палец, не знаю, откуда это взял, само получилось. Жест не репетировал. Вообще о победе не думал. Все четыре года после Рима просто работал. Любые мысли о конкретном результате пресекал, уводил разум в сторону выполнения простых заданий. А то дай волю воображению, оно тут же дыру прожжет в организме. И вот я чемпион, стою себе на верхней ступени в желанной ковбойской шляпе, с золотой медалью на шее, и весь мир под ногами.
Против течения
До поездки в Австралию я ничего ни о ней, ни о своих соперниках не знал. Слышал только, что там кого-то съела акула да человек обитает по имени Грант Робинсон и он собирается всех и меня в том числе «порвать на британский флаг». Когда я его увидел, мы плыли с ним 25 километров в том же Перте, я понял, что имелось в виду, — это был здоровенный такой, заросший шерстью бугай раза в два больше меня, чудовище просто!
Еще запомнилась рекордная даже для здешних мест жара. Такая, что одного несчастного судью цвета паленой покрышки даже увезли на «Скорой» в припадке. Наблюдал за ним из-под тени воздушного шара, спрятавшись там от палящего солнца вместе с другими участниками заплыва. Полдороги, а это 12,5 км, мы менялись друг с другом в голове лидирующего пелетона.
Мне тоже пришлось тащить заплыв, но я особо не выпендривался, действовал, не выходя из рамок приличий: полидирую немного и уступаю другому, пусть помучается. Но был среди нас будто двужильный, им оказался тот самый Робинсон. Ему досталось больше всех побатрачить. Да так, что, когда мы развернулись у буя и я решил перестать с ним нянчиться, он вместе со всеми даже не сопротивлялся. Просто взял и отвалил.
Я уплыл от него и от других своих преследователей и больше их уже не видел до самого финиша. Не сказать, что все прошло совершенно спокойно — перед заходом в порт вдруг разыгрался ветер, образовалось сильнейшее встречное течение — было ощущение, что движение вперед остановилось и я работаю на месте. Я даже разнервничался: вдруг сейчас догонят? Но пара минут предпоследнего усилия - и вот я проваливаюсь в стоячую воду гавани. Потом еще чуть-чуть и — снова победа!
Как и после пятерки, журналисты мной практически не интересовались, только вдруг кто-то по-английски спросил: «А что, указательный палец — это фирменный жест русских? Он что, значит то же самое, что у нас средний?» Читал после смешные комментарии в австралийской
прессе о том, что бедолага Робинсон на меня жалуется. И еще: будто бы я применил какое-то неизвестное для австралов оружие, без которого мне нипочем было бы не справиться с их знаменитым великаном…
P.S. Никогда не останавливаться.
Жизнь похожа на эскалатор, ступени которого движутся напротив твоего движения. Любая остановка, не то что шаг назад — и ты безнадежно отстал. Я понимал эту логику, и когда готовился побеждать в 98-м, и когда заканчивал через два года на Гавайах.
Помню лето нулевого: стою на балконе шикарной гостиницы в Гонолулу, на тумбочке новое «серебро» мира, вокруг буйство природы — просто рай на земле! Думаю: вот и настало мое время. Судьбу сложно разгадать, мы видим лишь грань, лишь отблеск смысла. Годом ранее я все еще был на пике, но, после того как мы улетели домой из Турции, где мне вновь удалось завоевать «золото» Европы на двух своих коронных дистанциях 5 и 25 километров, наутро я вдруг узнаю, что от гостиницы, откуда мы выехали несколько часов назад, не осталось и камня на камне.
Четырехзвездочный отель вместе со всеми своими постояльцами и еще несколькими десятками тысяч человеческих жизней по всей Турции в миг перестали существовать из-за ужасного землетрясения. Как прекрасен мир, но как хрупка и скоротечна жизнь! И в спорте тоже. Возможно, это, а еще смерть любимого тренера накануне чемпионата мира и, конечно, поражение от товарища по команде совсем тогда еще юного Юры Кудинова помогли мне переосмыслить жизнь, перешагнуть очень сложный рубеж, найти очередной смысл и начать новое восхождение. Уже не в воде, но рядом с ней. Опять и, как всегда, по встречному движению.
Личное дело:
- Родился 7 августа 1974 года в Москве
- Спортивное звание: ЗМС России
- Клуб: ЦСКА
- Тренер: ЗТ России Сергей Кустов
- Спортивные достижения: многократный чемпион России, 2-кратный чемпион мира, 5-кратный чемпион Европы по плаванию на открытой воде (1994–1999), лучший марафонец 1998 года в мире.
- Образование: высшее, окончил МИРЭА (1999), ВЛАФК (2014).
- Профессия: тренер (1999-го по н. в.), главный тренер сборной России по плаванию на открытой воде (2012–2015), судья международной категории, член техкома LEN.
