Сливаясь с водой

Перепутанные времена

Будапешт восхитил. Я сажусь рядом с водителем автобуса, но не на сиденье, а внизу, на верхнюю ступеньку лестницы, и смотрю сквозь стеклянную дверь на город. Поразительной красоты мосты, улицы, дворцы. Очень хочется когда-нибудь сюда вернуться. Меня здесь поддерживают бабушка с сестрой. Они приобрели все необходимое: билеты, трансфер и номер в гостинице, мы с ними встречаемся неподалеку в сквере или прямо на Маргите - это остров такой волшебный с бассейном, где у нас старты.

Сотня – я отобралась и на нее – зашла не ахти, в финал не пробилась. Зато предварительные и полуфинал на двести прошли как по маслу. Впереди только датчанка Рикке Мёллер Педерсен. Очень сильная спортсменка, я с ней подружилась. В колруме, перед финалом, она даже купальник, точнее одну его лямку, помогла мне на плечо натянуть. Еще в гостинице Белякин спросил: «Когда ты должна быть на воде?» Я утыкаюсь но- сом в книжечку с расписанием и называю время. Он смеется: «Э, нет, это уж награждение. Но ход твоей мысли мне нравится!»

Вечер обещал быть долгим, солнце еще жарило вовсю. В воду залезла за полтора часа до старта. Прыгала в основную ванну, а потом перебралась в тренировочную. На время не плавала, даже четвертак с ускорением – и то на ощущения. Девять движений. О заплыве думать страшно. Вылез- ла на сушу, обтерлась насухо, нацепила костюм и пошла тусить к Леше, массажисту нашему. Под тентом. Сижу на кушетке, ножками болтаю, слушаю, как он байла, раскрутилась, надела гидрокостюм без одной лямки. Ее я обычно в последний момент натягиваю…

Слои памяти

Интересно память устроена. Слоями. Поезд. Дорога в Туапсе. Стук колес. Папа держит меня на руках, а за окном, сливаясь каруселью, магия. Когда Антона, брата моего, всего в розово-голубых бантах принесли из роддома, я обрадовалась: «Ого! Какая милая игрушка!» – это уже другой, более поздний слой, перед ним родители наградили меня еще и младшей сестрой. Валерией. Только, как это случилось, в деталях не помню, но знаю точно – не в поезде Москва – Туапсе.

Мир прекрасен. Мама водит нас к роднику смотреть на тритонов. Завороженные, мы ковыряемся с букашками в траве, а она что-то очень интересное нам рассказывает. Наш многоквартирный дом в Новопеределкине граничит с лесом – мы выходим во двор и оказываемся в стране чудес. Чтобы попасть в Музей Чуковского, это рядом, мы должны миновать рощу, собирая по дороге шишки – по ним, словно по билетам, нас впустят в знаменитое писательское жилище. Потом этими же шишками мы будем топить настоящий самовар и пить из него чай с дымком. Говорят, так делал когда-то и сам Корней Иванович.

Мои любимые малыши. Так их и называю: «Не видали моих малышей?» – если мы случайно теряемся друг от друга, интересуюсь я у прохожих. А они, прохожие, понимают, о ком я беспокоюсь. Мы – банда, известная в округе.

Не помню, чтобы когда-либо не умела плавать. Это дедушка Георгий приучил меня к воде. Когда он плывет, я плещусь у него под боком. Увлекаемая потоками, слегка, для чувства безопасности, касаюсь его плеча. Это похоже на чудо: я теряю вес, сливаюсь с водой и лечу. Быть может, я и раньше бы серьезно занялась спортивным плаванием, но регулярные поездки

за тридевять земель во Дворец пионеров родные не тянули, и мне приходится рисовать пейзажи, благо учительница рисования под боком, танцевать главную женскую роль в «Щелкунчике» и играть Красную Шапочку (Волка в итоге всегда было очень жалко) в творческом клубе «Слава».

«Слава» – это так, в честь Вячеслава Иваныча, руководителя нашего, называем мы театр при ЖЭКе.

Плавание для родителей – хлеб насущный. Они сажают нас у телевизора и включают Торпа из Сиднея-2000. Или Нести с Бионди из Сеула-1988.

И все бы было великолепно, но в Новопеределкине построили бассейн, а мне стукнуло 12. Крытый 50-метровый красавец с натянутыми поперек дорожками для увеличения массовости. Так можно плавать сколько угодно, но только не прыгать с тумбочек. Наверное, поэтому старт у меня и не шел. Спустя годы единственная тумбочка с длинной стороны ванны все же появилась, директор специально для меня заказал. Она была чуть меньше оригинала, но это не снижало нашей с папой радости от подарка, и я прыгала с нее до умопомрачения.

Мечты и реальность

Поначалу папа устроился инструктором, а потом, когда открылась спортшкола, и до тренера дослужился. Я же ходила купаться. Однажды незаметно вписалась в компанию его пловцов. Четвертак за 25 секунд – мой первый официальный результат. Видели, как заяц в «Ну, погоди!» плавал? На спинке, поплевывая косточками от вишни? Вот и я так хотела научиться. «Хочу, чтобы ко мне Питер Пэн при- летел!» – странные грезы, думала я, когда сестра поделилась со мной своей заветной мечтой. Я же мечтала о более полезном предмете: хотела, чтобы мои ноги

при погружении в воду превращались в гигантскую ласту, как у русалок. И еще помню Олимпиаду из Афин, по телевизору, а там, в голубом сиянии солнца и воды, восхитительная Стася Комарова. Смотрела я на эту красоту и мечтала когда-нибудь оказаться с другой стороны экрана.

Мама размышляла утилитарно: «Здорово все-таки перворазрядником быть – можно в инфизкульт поступить!» Я же думала: хм, первый?! Там и до КМС недалеко! Словом, мастера выполнила на полтиннике. Брассом. Я тогда еще комплексом плавала. На второй из четырех, мучительной сотне, на спине, изнемогая, но не останавливаясь, разговаривала с папулей. Он сверху. На бортике. Шагает с моей скоростью. Читает по губам. Я ему: «Никогда! – да сердито еще так. – Никогда больше 400 не поплыву!»

Со стилем плавания все наконец прояснилось. Но с его техникой я промучилась до последнего. Брасс складывался сам собой, и попытки плавать «как другие» ни к чему хорошему не привели. Завоевав бронзу чемпионата России в 2005-м, долго штурмовала вершину, но лишь через четыре года впервые пробилась в сборную страны: чемпионат Старого Света в коротком бассейне Стамбула, и мое 4-е место – обиднейшее разочарование, заставившее рыдать на трибунах. Папу на соревнования, как всегда, не взяли, и Алексей Иванович Белякин – отец и тренер Даши Белякиной, моей подруги по сборной, – увидев мои слезы, пожалел. Приобнял так ласково и не удержался от пророчества: «Знаешь, а ведь это хорошая реакция. Тебя ждет боль- шое будущее!» Но какое именно, где и когда оно должно произойти, я тогда еще даже не догадывалась.

Каждую тренировку я отрабатывала как последнюю. Ответственность душила. Папу на сборы не брали. Впереди маячило лето и чемпионат Европы в Будапеште. Главные соревнования сезона. На последних сборах на Круглом и в Словении со мной работал Белякин. И не только как профессионал, но и как человек. До последнего метра. Часами коптел над моим стартом, во всем относился ко мне так, как к своей собственной дочери, которую, кстати, опекал на общественных началах, на свои кровные, то есть даром. Это Алексей Иваныч надоумил меня не засматриваться на других ни во время дистанции, ни в повседневной жизни. Я превратилась в ощущения. Такое отвлечение от действительности разгрузило мозги. Я полностью погрузилась в нирвану и вообще перестала особо понимать, с кем мне в Венгрии придется соперничать. Когда начались соревнования, только благодаря Белякину я нашла проход в стартовую чашу. Я выпала из реальности настолько, что даже забыла сумку с вещами, надеясь, видимо, что папа побеспокоится. А папа с купальником, на случай если я его забуду, сейчас волнуется за меня в тренерской новопеределкинско- го бассейна.

Записал: Дмитрий Волков