Наталья Земцова: «Я боюсь оказаться на месте женщины, из-за которой папа с мамой развелись...»

Звезда «Восьмидесятых» - о страхах быть брошенной, понять, что не оправдает своих же надежд и боязни мышей

Звезда «Восьмидесятых» - о страхах быть брошенной, понять, что не оправдает своих же надежд и боязни мышей.

У нас завелась мышка. Такая маленькая, серая мышка, живет под плитой и выходит по вечерам, в поисках гречки, когда я сижу в кресле. Что ж, я и сама гречку люблю. Но, когда увидела её в первый раз, орала, так, что Ленин в мавзолее слышал! Мышка, бедная, наверное, решила, что живёт с полной дурой, и убежала обратно! А я поняла, вдруг, какая я трусиха!

Я никогда ничего не боялась! Лазила с мальчишками по деревьям, ходила по крыше своей пятиэтажки, обожала заброшенные дома. И не страшно было мне возвращаться в час ночи по неблагополучным улицам Омска. И в Питере я не отдала телефон мужикам, потому что хотела подарить его маме. Я поднималась всю ночь на гору Моисея в Египте, никогда не плакала от уколов, дралась с одноклассницей, которая обидела мою подругу, и переходила Иртыш в марте месяце по тающему льду... Так почему же я испугалась маленькой мышки?

Я уже не та? Значит, стала взрослой?

Я вспомнила, как десять лет назад почему-то потащилась в Москву за своей мечтой. А теперь, когда она начинает сбываться, мне страшно. Страшно, что я не смогу, что я не оправдаю надежд, что я не достойна.

А этот безумный страх, что тебя бросят! Я поэтому всегда сама всех бросала. Старалась не пускать никого к себе в сердце, чтобы потом не было больно. Потому что я помню, как однажды вечером пришла домой и случайно услышала, как плачет моя мама. И я ужасно боюсь оказаться на ее месте. Или на месте женщины, из-за которой папа с мамой развелись. Или на папином месте, когда придётся выбирать, зная, что слишком много поставлено на кон...

Я купила мышеловку. Засунула в нее палец. Вроде не больно, и мышка не умрёт. Мы сможем выпустить её на улицу.

Сегодня, когда она опять выбежала, я уже не кричала. Только от волнения съела весь сыр, который ей купила. А потом по совету мамы начала с ней говорить: мама предположила, что мышка испугается голоса и не будет больше выбегать. Почему-то я решила, что мышку зовут Пусей. Я ещё называла её малипусечкой, как меня когда-то называл мой
«неудавшийся» жених... А сама подкладывала гречку в мышеловку.

И вот сижу теперь в своей комнате, и думаю, хорошо бы она убежала далеко-далеко в свою маленькую страну и обрела своё маленькое счастье... И больше всего на свете боюсь услышать звук сработавшей мышеловки!

 

Читайте также