На канале НТВ началась криминальная драма «Трасса смерти», основанная на реальных событиях. Три года назад в Подмосковье случилась череда жестоких убийств: неизвестные останавливали на трассе «Дон» автомобили и расстреливали водителей и пассажиров. Бандитов задержали, ими оказались уроженцы Средней Азии. По данным следствия, преступниками двигали корыстные мотивы. Однако были основания считать, что убивали с целью «тренировки», а у бандитов были связи с запрещенным в России Исламским государством. В сериале дело распутывают ищут следователи Звонарев и Мельников (Андрей Мерзликин и Сергей Маковецкий). Параллельно по следу идет журналистка Маша Корсакова (Агния Кузнецова).
- Агния, вас ужасал тот факт, что эта жуткая история - не выдумка сценаристов, а реальность?
- Нет, потому что таких историй тысячи. Самое интересное - смотреть кино, которое построено на реальных событиях. Ну, лично для меня. Я не люблю фантастику, выдуманные сказки дурацкие. Мне очень нравятся настоящие документальные истории.
- Съемки же шли в тех местах, где все и происходило?
- Снимали в Подмосковье, в Москве. У нас была замечательная команда — от режиссера Дениса Нейманда до моих замечательных партнеров - Андрея Мерзликина и Сергея Маковецкого. Большое удовольствие работать с мужчинами, которые о тебе заботятся, которые лишены «звездной болезни» и заинтересованы в том, чтобы сцена получилась. Для меня это было удовольствие и радость и фактически не работа. С Сергеем Васильевичем (Маковецким. - Авт.) мы, можно сказать, родственники, потому что оба снимались у Балабанова.
- Вы ворвались в кинематограф «нетрадиционно» - минуя мелкие роли, эпизоды, массовку, снявшись сразу у Балабанова и Гай Германики в главных ролях. Вам трудно было потом сниматься у других?
- После съемок фильма «Груз 200» я думала, что буду так всегда теперь сниматься и что все режиссеры такие, и все фильмы будут классные - обо всех будет говорить пресса. Но потом я стала попадать на другие площадки и поняла, что это не так, что не все режиссеры - вообще режиссеры. Разочарований хватило. Хороший режиссер – это редкость, в России это штучные люди.
Агния Кузнецова в фильме Алексея Балабанова "Груз 200" (2007). Фото: kinopoisk.ru
- Приходилось прятать разочарование?
- Почему? Мне нравится работать, сниматься. Совсем шизятину я терпеть не буду - обязательно скажу, что думаю. Работа есть работа. У меня нету этого дебилизма типа «отдать жизнь за искусство» и прочие актерские выдумки. У меня нет зуда сыграть какую-то определенную роль. У меня нет этой истерики, потому что это не главное в жизни.
- Валерия Гай Германика как-то назвала вас своей музой. Можете ли вы то же самое сказать о ней? И не мешала ли ваша дружба работе?
- Мне очень приятно, что Валерия меня считает необходимым звеном для создания своих фильмов. Потому что это режиссер, который в меня поверил, предлагал мне роль без проб, под меня даже писали сценарий. Это единственный человек, которому я предана навсегда, что бы ни происходило, потому что такое доверие нужно оправдывать. И я на съемках у нее волнуюсь больше всего, понимаете? Это очень сложно и тяжело. Я всегда подчиняюсь и не спорю с режиссерами. У меня нет такого, чтобы что-то на площадке выяснять. У меня дистанция, я понимаю, что здесь - работа.
- В обычной жизни вы подруги или профессия делает дружбу невозможной в полной мере?
- Мы очень плотно общаемся. Следим друг за другом, можем поговорить на личные темы. Можно это назвать дружбой?
- Мне кажется, можно.
- Так получилось, это судьба.
- Она строгий режиссер, деспот? Может накричать на площадке, например?
- Накричать, наверное, нет. Но она в какой-то степени диктатор - режиссер и должен им быть. Но она дает импровизировать с текстом, чего не было, например, у Балабанова, который не разрешал ничего добавлять. Вот Балабанов был абсолютный диктатор! А Германика – нет.
Кадр из фильма "Да и да" (2014). С актером Александром Горчилиным.
- У вас есть заветная мечта сняться у какого-то режиссера?
- Нет, я оставила все эти мысли. Нет у меня никаких определенных фамилий: вот я бы снялась у него, да он не зовет. У меня нет мечтаний таких дурацких.
- Ваша профессия, наверное, одна из самых сложных в силу подверженности рефлексии, сомнениям относительно себя. С опытом с этим становится проще или наоборот?
- Есть «внутренняя кухня» актера, у себя внутри ты должен сомневаться, но это никого не должно интересовать. А рефлексия… Есть истерички, которые так и будут истерить всю жизнь по любому поводу. Мне кажется, надо быть поспокойнее и больше заниматься тем, чтобы быть просто хорошим человеком, а не каким-то гениальным актером. Мне кажется, все это фигня. У меня нет пиететов, авторитетов. У меня нет никаких розовых очков по поводу этой профессии. И я точно знаю, что сегодня ты снимаешься в главной роли, а завтра тебя никуда не позовут, какой бы ты талантливый ни был.
- И вы к этому готовы? Это разрушает?
- Уже не разрушит. Я выстраиваю другие жизненные подпорки, которые мне дают другие смыслы. Я не ставлю карьеру на первый план. Конечно, я буду переживать, но меня это не разрушит. Точно знаю, что самоубийством жизнь не покончу и не сопьюсь, и найду в себе силы наслаждаться жизнью в какой-то другой сфере деятельности. Но женщине легче. Она ведь родит ребенка – и она состоялась уже. Правда, я еще никого не родила. Но надо работать над этим.
- Другие подпорки - это семья?
- Действительно, это самое главное, что должно быть у женщины - выстраивание семьи. Это пришло ко мне где-то два года назад.
- Когда вышли замуж?
- Да. Я наконец-то додумалась, меня это спасло и поставило на другой путь. Более правильный для человека, а для женщины – тем более. Мне нужно детей рожать, у меня семья только началась. Мне уже 32 будет летом, а у меня только-только все начало развиваться в семейной жизни. Я же ею не занималась никогда. Я занималась только карьерой всю жизнь. Пора бы заняться какими-то вещами, чтобы быть женщиной.
А в молодости, конечно, ты занимаешься выживанием, становлением. Ты должен доказать, что ты имеешь право быть в профессии. Это тяжкий труд – приехать из другого города и без помощи родителей в мегаполисе чего-то делать. Это чудовищный труд. И своим детям я такого не пожелаю. Мои дети не будут актерами.
- «Молодость – это ужасно!». Это вы говорили в давних интервью. В этих словах чудилось смятение, поиск себя. А теперь? Вы стали спокойнее?
- Я ухожу от страстей. Они не нужны в семейной жизни. Их нужно выносить на сцену, а дома быть спокойной женой. Жена – это профессия. Я до этого догадалась хотя бы в 30, а могла же вообще не догадаться. Есть же сумасшедшие, которые считают, что надо родить ребенка для себя. Да какую-то ерунду вообще несут! Одинокие бабы несчастные... Да ну, не хочу себе такой судьбы.
- Семья - это награда, беспрерывное счастье или каждодневный труд, вечные компромиссы?
- Это все вместе. Над этим нужно работать и это беспрерывное счастье. От хорошей жены не уходят, она держит дом.
- Но вы актриса, у вас съемки, поздние репетиции. Вы способны наварить борща, пельменей налепить?
- Конечно. У моего мужа (танцора и хореографа Максима Петрова. - Ред.) есть первое, второе и третье. Завтрак, обед и ужин.
- И приходящая женщина не помогает?
- Все сама. И готовлю, и все в доме делаю. И вообще, я такая хозяйственная. После спектакля могу приехать и приготовить ужин. Без проблем, мне это в радость. Иногда я, конечно, капризничаю. Но когда у меня съемки ночные, заранее готовлю - хоть борщ, хоть что-то еще, и уезжаю работать.
- Можно ли быть счастливым, ни разу не влюбившись?
- Нельзя, конечно, потому что ты же должен кому-то отдавать, что-то жертвовать. Чтобы быть счастливым, нужно выполнять долг. Я не считаю любовь бабочками в животе. Я считаю, что любовь – это выстраивание. Ты счастлив, потому что ты нужен и отдаешь. Ты отдаешь – ты счастлив. А когда ты живешь для себя и никого не любишь… Это странно, мне кажется.
- Вы себя чувствуете состоявшейся столичной штучкой? Москва стала ваша?
- Нет, не чувствую. Я не думаю, что это лучший город, в котором стоит жить. Москва из всех высасывает силы. Это энергетически нездоровое пространство, где очень много всяких электропередач, линий и всяких станций. Люди здесь все время паникуют, все время недовольные. И здесь, как я говорю, пахнет деньгами. Но в Москве, с другой стороны, можно выиграть многое, как на рулетке, за короткий срок. Здесь энергетика быстрых людей. А я человек быстрый. Мне, в принципе, город подходит. Но я бы, конечно, хотела жить за городом. Не люблю, когда много людей вокруг.
Кадр из фильма "А зори здесь тихие" (2015).
- Но в рулетке не всем везет. А где ваше место силы? Родной Новосибирск? Или у океана где-нибудь?
- Океан мне нравится. Это там, где мало людей и много природы. Это может быть даже Исландия, где мой муж работает часто. Новосибирск ни в коем случае не место силы. Все крупные города высасывают.
- В детстве вы проводили лето в деревне. Если встретите корову, вы способны извлечь из нее молоко, либо вы все-таки сугубо городской человек?
- Подоить корову я не могу. Но я могу накормить кур, на насест загнать. Могу полоть грядки, окучивать картошку. Я очень много чего могу в деревенской жизни. Я уверена, что смогу сажать все это в землю, коров пригнать. Но надоить – это самое сложное. Знаете, не все в деревне держали коров. Чтобы обслуживать корову, нужно, чтобы было хотя бы два мужика, которые будут косить сено целый месяц летом. Видите, я все знаю. Я могу сниматься в любой деревенской истории, но меня не приглашают, потому что мое лицо не выглядит, видимо, достаточно русским и деревенским.
НТВ
«Трасса смерти»
С 17 апреля по будням/21.30.
5 лучших фильмов Агнии Кузнецовой
«Груз 200» (2007)
«Все умрут, а я останусь» (2008)
«Мосгаз» (2012)
«Да и да» (2014)
«А зори здесь тихие» (2015)
