Александр Лыков: «В актеры меня взяли из-за носа»

Мы поговорили со знаменитым Казановой о его семье и карьере.

Сейчас на канале СТС идет сериал «Гранд», где одну из главных ролей сыграл Александр Лыков, самобытный актер, умеющий создать шедевр из любого персонажа. Что он сам думает о новой работе?

- Можно сказать, что «Гранд» перезагрузил мою популярность, - рассказывает Александр Анатольевич. - Теперь молодые люди знают меня как Льва Глебыча. Даже на море не могу дойти до магазина незамеченным - за мной всегда дети с телефонами. В молодости у меня была одна напасть - «Улицы разбитых фонарей», теперь другая...

Просто нравилось целоваться

- Вы же не сразу в театральный вуз попали?

- Да, у нас в поселке Рахья Ленинградской области был театральный кружок, там меня и заметили. Мы ставили «Гнездо глухаря» по Розову. Мальчик из богатой семьи и девочка из бедной семьи - очевидное разделение, а у них любовь, но родители против. А мне нравилось, что можно с девочкой запросто целоваться на каждой репетиции, не уговаривая ее. Просто как само собой разумеющееся. Я думал: «Не может быть!» Это был восторг!

- Из кружка прямая дорога в театральный?

- Ничего подобного! Я вообще в строительный поступал в этот год. И даже не представлял себя артистом. Театральный мир тогда был очень узким, элитарным. В Ленинграде был один-единственный театральный институт. Все питерские артисты оттуда. Посмотрел на ребят, которые казались полусумасшедшими: что-то репетировали по углам - валялись, душили друг друга, пинали, разговаривали громко, размышляли вслух, бегали, что-то кричали, это мне очень понравилось. Пока вся семья ждала, когда я буду поступать в строительный, я пришел и сказал, что уже поступил в театральный. Все так и сели… Мама - практически в обмороке.

- Вы рассказывали, что с ранних лет ни детский сад не любили, ни пионерлагерь. В театральном аккуратно отнеслись к вашей индивидуальности?

- Ну, тогда я этого не понимал. Что Петров (Владимир Викторович Петров - режиссер, педагог, профессор. - Ред.) взял меня из-за носа, тоже не понимал. Он был первым настройщиком рояля, образно выражаясь. Все мои струны настроены им.

- Взял из-за носа?

- Конечно. А тогда другого ничего разглядеть было нельзя. Но я постоянно был на грани отчисления из-за опозданий. Однажды Петров сказал: еще одно опоздание, я вас отчисляю. И я опаздываю. Что делать? Перевязал голову шарфом, глаза печальные, мол, зуб болит невыносимо. Захожу, сажусь, а все хохочут. Оказывается, мой однокурсник с такой же точно перевязанной шарфом мордой входит. Но Петров нас так и не отчислил, поскольку реально нас очень любил. Это я понял уже после окончания института.

Школа стройбата

- Как после института оказались в армии? Вас же уже почти взяли в Театр им. Ленсовета.

- Да, приглашали в театры, но меня забрали все-таки. Игорь Владимиров (режиссер, артист. - Ред.) устроил меня в часть директором клуба. А я пошел к замполиту и рассказал ему, что место мое в театре: «Ну вы же понимаете, что мне надо играть, создавать искусство, а служба в вашей армии - это просто прикрытие». А это, оказывается, был самый страшный замполит по всему Ленинградскому военному округу, майор Руденко. И поехал я на Север, в стройбат. Но там, на Севере, быстро стало все понятно: и про театр, и как ходить, и как дышать, и как выжить, чтобы тебя не сварили в котле на ужин…

- Это же 1980-е, можно было и в Афганистан попасть...

- Несколько раз мог там оказаться. Бог уберег… У меня есть три близких друга, которые прошли Афган. Один из них - монах. Он принял постриг не сразу, а после первой чеченской войны. Другой после армии работал юристом у одного олигарха. А третий стал судьей, сейчас он уже на пенсии, а служил в ГРУ. По их воспоминаниям у меня написана даже серия рассказов. Молодой человек на войне - это одна из мощнейших тем для правильного понимания мироустройства. На войне человек видит себя таким, каков он есть, и потом долго не может с этим расстаться. И других так же видит. Многие пацаны, которые воевали, так и не находили себе потом никакого мира и… десятками спрыгивали с Исаакиевского собора. Это была площадка для самоубийц. Потом ее перекрыли.

- Как в театр вернулись?

- Сложно. Не понимал, где я, что такое театр, что мне там делать. Но тем не менее Игорь Владимиров вспомнил меня, принял меня и взял в труппу. Но, правда, через три с половиной года я все равно ушел…

Пивная у «Ленфильма»

- Вы стали очень популярным после «Улиц разбитых фонарей». Понимали, что снимаетесь в культовом фильме?

- Нет! Я же вырос на советском кино, очень качественном, пусть и порой слишком идеологизированном. «Улицы» снимали режиссеры «Ленфильма», ведь в то время почти все остались без работы. Может, некоторые из них сейчас даже стесняются этого.

Придумал все Александр Рогожкин, очень талантливый драматург, режиссер, сценарист. Он и создал этих героев. Все же на коленках делалось, никто никаких проб не проводил. В буквальном смысле произошло все у пивного ларька, который стоял у «Ленфильма». Пили пиво, смотрели друг на друга и договорились. Он сразу утвердил команду, и всё, поехали.

- Импозантную шляпу и красный шарф для вашего Казановы сами придумали?

- Ну конечно. Понятно, я туда вложился, и все ребята вкладывались. Мы не халтурили, работали. Но когда я посмотрел результат, меня это совершенно не удовлетворило и не впечатлило. Первые шесть серий мы сняли для канала «Россия». Но потом нам отказали в финансировании. Картинка была странновато-мутноватая, да и звучок не очень.

Но у нас и группа-то была - три легковых автомобиля, причем личных. Там у нас была и гримерка, и костюмерка, и отдыхалка - все там. Даже не знаю, почему этот проект тогда так громко прозвучал.

- Для фанатов фильма ваш уход оттуда до сих пор обсуждаемое событие. Не жалели?

- Нет. Но иногда нет-нет да и возникает мысль: а может, оживить самого персонажа? Вижу, как вернуть его в наше время, как вернуть ребят, постаревших наших ментов. Но пока не гружу никого из продюсеров этим. Не знаю, что меня останавливает…

Стоять до финала

- В 2003 году вы участвовали в проекте «Последний герой». Как говорили в хорошем фильме: «Кой черт занес вас на эти галеры?»

- Да, я вам скажу, это было очень серьезное испытание. Очень жесткая реальность, близкая к военным действиям. Витя Гусев, спортивный комментатор, был со мной в команде. И мы спали по ночам в луже, так как шли тропические дожди. Как-то он сказал: «Сань, я служил в Африке, был на войне, но такого не испытывал. Я ухожу».

Все было по максимуму - и психологические, и физические нагрузки. Поэтому с некоторыми людьми, которые там прошли не на халяву, мы не расставались два года. Это было воинское братство, без преувеличения вам говорю.

- Был момент, когда вы уже выиграли испытание, но все равно из принципа отстояли с привязанной кверху рукой пять часов, когда все остальные уже сдались! Зачем?

- Сейчас уже могу сказать, это была чистая дурость. И стоял я на самом деле 5 часов 45 минут. И ведущий Николай Фоменко, и вся съемочная группа уже уехали. Никого не было, только оператор остался. Посмотреть на меня даже экскурсию привезли. Немцы-туристы были очень впечатлены. Стоял-то я долго, вот местные прознали и подсуетились. Зато лодочник, который отвозил на остров после испытания, меня накормил.

Сохранить фамилию

- У вас двое взрослых детей, сын и дочь…

- Да, дочь Екатерина читает лекции на серьезные темы об искусстве кино для режиссеров и сценаристов.

- Сын Матвей - лингвист, знает много иностранных языков. Стал топ-моделью на Западе и при этом снимается в кино. Почему он сразу не пошел в артисты?

- Мне, если честно, это непонятно. Он не видел себя артистом. Но сейчас он работает и в кино, его приглашают, снимают. Когда мы с ним ведем какие-то профессиональные беседы, я вижу, насколько ему это интересно. Матвей прошел и изучил испанскую драматическую школу. И я вижу рост.

Могу сказать, что такого героического и вместе с тем эксцентрического состояния больше не вижу ни в ком. Среди артистов его поколения, которых я знаю, он стоит особняком. Конечно, он еще неотесан, много корявых движений при переходах от одной эмоции к другой. Но у него есть очень важные качества, которые видят некоторые режиссеры.

- У вас же уже четверо внуков: у дочери двое - мальчик и девочка, и у с сына уже теперь тоже двое - девочка и… девочка. Кто продолжит династию?

- Ну наследника-то у меня нет родового. Понимаете, да? От дочки не считаются, потому что это другой род. Это род ее мужа, художников наших петербургских. И фамилия у внука и внучки другая. Хотя вот сама дочка не меняет фамилию. Говорит: «Нет, я что-то не готова пока. Я такой выросла, такой себя ощущаю». Но она совершенно Лыкова, поэтому не чувствует себя другой.

А Матвей пока наследника не родил, у него две девочки. Я ему об этом говорил: «Девчонки - дело хорошее, но они у тебя Стенерос» (жена Матвея - Джессика Стенерос, дизайнер. - Ред.). Понятно, что у них двойная фамилия Лыковы-Стенерос, но они же будут выходить замуж. «Да я понимаю», - отвечает сын.

Смотрите также

Читайте также