Лунгин – один из немногих российских режиссеров, вписанных в международный контекст. Прорываются его фильмы на серьезные фестивали или нет («Дама Пик» обнаружит себя в Таллине, Макао и Марракеше), он работает на уровне, их явно предполагающем.
Новый фильм мэтра часто и справедливо сравнивают с «Черным лебедем» Даррена Аронофского – для кого-то это свидетельство его «неоригинальности», я же, хоть убей, не вижу в этом решительно ничего криминального.
Действие обоих фильмов происходит в эстетской обстановке классического музыкального театра. Но крови и грязи здесь не меньше, чем в других фильмах Аронофского или Лунгина, рисующих не столь рафинированные миры. И дело не только в обычных для театра зависти, ревности и страхе – не получить роль, например. «Черный лебедь» повествовал о страшных и кровавых муках творчества, о неистовых борениях художника с самим собой. «Дама Пик», в целом, о том же, но, будучи снята в современной России, картина более резко и откровенно соединяет якобы не стыкующиеся миры – элитарный и криминальный.
Героиня Натали Портман в «Черном лебеде» была снедаема личными и профессиональными комплексами. Высокопрофессиональной балерине был неведом полет души, она была неспособна потерять себя в роли, а именно это было жизненно необходимо для идеального исполнения роли Одиллии в «Лебедином озере» П.И. Чайковского. Герой фильма Лунгина, молодой певец Андрей (демонически экспрессивный Иван Янковский), безутешно мечтает о партии Германна в «Пиковой даме» того же П.И. Чайковского. Чтобы войти в роль, ему, как и Нине из «Черного лебедя», необходимо пуститься во все тяжкие, потерять и найти себя. На этот скользкий путь – повторить незавидную судьбу пушкинско-чайковского персонажа - его подталкивает оперная суперзвезда София Майер (выдающаяся актриса Ксения Раппопорт второй раз, после «Юрьева дня» Кирилла Серебренникова поет не своим голосом). Нарисованная актрисой и режиссером в кислотно-гротескных тонах певица возвращается в Россию из-за границ с целью поставить в театре им. Станиславского кич-версию указанной оперы.
Разнузданность Софии, привыкшей шагать к победе по трупам, питают ее оперный гений, в который давно и безнадежно влюблен Андрей. Если бы певица была занудным серым чулком ей, без сомнения, не столь удавались бы оперные партии - в частности, партия старой Графини, в которой та справедливо говорит (точнее, поет), что веселье уже не то, былого куража нет и вообще везде сплошная скука. Дабы развеять оную, порочная исполнительница всячески подстегивает юного певца испытать судьбу в карточных играх, до которых сама большая охотница. Иначе даже постель не поможет ему заполучить роль Германна. У Андрея, как и у Нины, серьезно едет крыша – но это и хорошо, справедливо утверждает Лунгин: нормальные люди на творческие прорывы едва ли способны. Картина Лунгина работает не только как криминальная мелодрама или карикатурно-язвительный очерк богемных нравов, но и как метафора творческого процесса, рождения роли и мучительного вылупления творческой личности.
