Первые строки книги Евгения Матонина: «Осенью 1941 года москвичи вдруг поняли, что живут в настоящем военном городе. Произошло это неожиданно».
Какое-то время жителям советской столицы искренне казалось, что война идет далеко и никогда всерьез к Москве не приблизится. Но уже вечером 21 июля, почти ровно через месяц после начала войны, случился первый налет гитлеровской авиации на город. 104 тонны фугасных бомб и 46 000 зажигательных — только вдумайтесь в эти цифры!
На следующий день произошел новый налет — одна бомба попала в метро, пробив тоннель между «Смоленской» и «Арбатской», другая превратила в руины здание Театра имени Вахтангова. Свидетельница вспоминала:
«Я вышла на Арбатскую площадь. Там ночью бомба упала на четырехэтажный жилой дом на углу улицы Калинина, рядом с кинотеатром «Художественный». Было страшно смотреть на оставшиеся две стены с разноцветными обоями. Среди груды развалин торчали ножки стола, кусок обитой клеенкой двери, умывальник... Перед домом стоял пожилой мужчина. Он смотрел на эти уцелевшие стены и крепко прижимал к себе большую синюю кастрюлю, в которой рос фикус. Наверное, этот фикус был единственной вещью, которая осталась от его квартиры».
Разворот книги «Тайфун. 1941. Москва в битве за Москву». Фото: ИД «Комсомольская правда»
И, разумеется, дальше было только тяжелее. В августе, как вспоминал другой мемуарист, начали пропадать продукты (хотя везде еще почему-то было мороженое), а изящные столичные кафе начали превращаться в трактиры, без скатертей и с оловянными ложками. Воздушные тревоги случались так часто, что многие москвичи — особенно из юных и легкомысленных — махнули на них рукой, пренебрегая организованными в метро бомбоубежищами (многие из этих смельчаков погибли, потому что гоняли голубей по крышам, вместо того чтобы спускаться под землю).
Гитлеровцы подбирались к городу все ближе. Немецкий фельдмаршал Федор фон Бок писал: «Наступление проходит с такой легкостью, что невольно задаешься вопросом: уж не сбежал ли противник?» А один фельдфебель ликовал: «Мы вновь короли наступления! Это нас так вдохновляет! Километр за километром мы продвигаемся вглубь территории [врага] на восток, так что скоро окажемся у него в тылу!»
А 15–17 октября в Москве началась настоящая паника: город охватили страшные слухи, что его вот-вот сдадут. По ночам, несмотря на комендантский час, на улицах начиналось движение, люди с чемоданами и мешками собирались под фонарями, готовясь к эвакуации. Магазины были либо пусты, либо в них стояли страшные, по 500 человек, очереди. В воздухе стоял запах гари — жгли документы, и некоторые вспоминают о «черном снеге» — пепле от бумажек, который носился над улицами.
На случай, если Москва все-таки падет, НКВД готовил агентов, которые должны были проводить в занятом гитлеровцами городе диверсии (обширный список агентов приводится в книге и производит совершенно завораживающее впечатление).
Планировалось даже убить Гитлера в Москве, если он все-таки лично до нее доберется. Причем убивать фюрера должен был композитор Лев Книппер, автор песни «Полюшко-поле», родной брат актрисы Ольги Чеховой, в 1922-м перебравшейся в Германию и ставшей там любимицей нацистских руководителей.
Разворот книги «Тайфун. 1941. Москва в битве за Москву». Фото: ИД «Комсомольская правда»
Несколько месяцев назад в Издательском доме «Комсомольская правда» вышла замечательная книга Евгения Матонина «22 июня 1941 года. День, когда обрушился мир». На ее страницах были собраны сотни живых, очень человеческих свидетельств о том дне, когда Гитлер напал на Советский Союз. «Тайфун. 1941. Москва в битве за Москву» — словно прямое ее продолжение, и на этих страницах непосредственных эмоций, живых человеческих голосов еще больше.
Конечно, там есть и множество документов, и масса воспоминаний солдат и военачальников — от Жукова и Паулюса до самых обычных танкистов и пехотинцев. И удивительные истории, например, о том, как операторы фронтовой кинохроники просто прошляпили выступление Сталина на историческом параде 7 ноября 1941 года, не сняли его, и вождю для документального фильма о параде пришлось произносить речь заново.
«Он вам что, актер?» — в ярости орал тогда на кинохроникеров Александр Щербаков, первый секретарь Московского обкома ВКП(б), но делать было нечего: 27 ноября в Грановитой палате Кремля установили специальную выгородку, имитирующую трибуну Мавзолея, и Сталин прочитал все заново перед камерами. Как утверждают некоторые — при открытом окне, чтобы из его рта шел пар. Причем даже тогда снять получилось не сразу — в киноаппарате зажевало пленку…
Но к тому моменту настроение в городе уже стало более оптимистическим. Хотя оставалось тревожным. И, читая эту книгу, ты испытываешь прежде всего очень резкое осознание того, как близка и реальна была опасность и какое все-таки чудо, что нашим удалось с ней справиться, нанеся вермахту мощнейший удар (уже в январе 1942-го одни немецкие генералы писали в донесениях об истощении и «повышенной нервозности» своих еще недавно оптимистичных солдат, а другие просто пришли к осознанию, что эту войну Германии не выиграть).
Там есть еще масса удивительных иллюстраций — от немецких листовок с сообщениями типа «Сталин убежал, оставив обманутый им народ на произвол судьбы» до советских плакатов, ободряющих москвичей, гасивших по ночам на крышах зажигательные бомбы («Когда фашисты по ночам над улицами кружатся, нужны три вещи москвичам: вода, песок и мужество!»).
Множество вырезок из советских газет тех времен. И множество фотографий, на которых знакомые всем москвичам улицы и здания кажутся неузнаваемыми: вот Театральная площадь, на которой выставлен подбитый «Юнкерс», а вот Театр Советской армии, площадь перед которым перекопана… Бесценное издание, и, конечно, его надо давать читать детям: эта книга производит куда более сильное впечатление, чем черно-белые хроникальные кадры и патетические военные фильмы.
