Акула Марк
«Чем дальше тот год, тем яснее становится, что главным для меня стало не выступление в бассейне Мюнхена, а путь, что мне пришлось пройти, – рассуждает Марк Спитц через пятьдесят лет у себя дома в Калифорнии, – и все же пятнадцать лет тренировок, тысячи стартов, двадцать шесть тысяч миль вплавь, все это ничто по сравнению с тем, что я остался жив и здоров и спустя полвека могу об этом говорить.
Начиная с Олимпиады-1968 я постоянно находился под пристальным вниманием прессы по всему миру. Лишь 2 золота, серебро и бронза в столице Мексики (я-то рассчитывал там на шесть золотых наград) стали для меня провалом. Но и послужили стимулом еще усерднее работать следующие четыре года, чтобы сорвать джекпот в Мюнхене.
Там, в Германии, каждый заплыв был для меня одинаково важен. Каждый раз, выходя на старт, я ставил на карту все, что у меня было».
Действительно, старты в Мехико сложились для десятикратного на тот момент мирового рекордсмена относительно неудачно, и виной тому стала простуда, перенесенная Марком за пару недель до вылета в мексиканские Анды. Акклиматизация и гипоксический фактор (высота над уровнем моря 2200 м. – Ред.) также сыграли свою роль, заставляя синеть на финише не только фаворитов.
Mark the Shark (Акула Марк – англ.) – так претенциозно звучит прозвище американца. В столице Баварии он и вправду был чудовищно силен. Задолго до технологичных полиуретановых костюмов, и даже не используя резиновую шапочку, Спитц выглядел как хиппи – копна черных волос, закрывающих уши, вульгарные подмышки, в чьих зарослях вполне могли бы обосноваться пара скунсов, и все это в комплекте с совершенно неожиданной для элитного пловца растительностью на лице. Как вам такое? Впрочем, сегодня подобной фишкой вряд ли можно кого-то удивить, а тогда… В то лето усы Спитца сделали из него икону стиля.
Спитц – ретардант, то есть парень с поздним биологическим развитием, – отрастил себе усы в начале 1972-го, и то по причине, что к этому времени над его верхней губой что-то наконец само собой зашевелилось. Он рассуждал примерно так: бриться каждый день лень, пускай себе растут. Уничтожу их перед олимпийским отбором в Чикаго.
Но все изменилось, как только он появился в том самом, чикагском, бассейне. «Там было так много людей, восхищенных моими усами, – вспоминает мегазвезда, – что это и на меня произвело впечатление. В каком-то смысле шумиха вокруг моих усов меня и позабавила, и отвлекла от соревновательного стресса».
Блеф
Однако на этом дело не закончилось. Спитц прибыл в Мюнхен примерно за неделю до Игр. А тут – русские. Большинство финалов по плаванию оказалось запланировано на ранний вечер, и, желая проверить яркость и направление падающего в это время в воду света, Спитц подошел к советским атлетам и попросил их разрешения минут на десять войти
в ванну демонстрационного бассейна в отведенное лично для них время тренировки. Те неожиданно легко согласились и освободили первую дорожку для пловца из США.
«Я заметил, что там, под водой, на стенах окна, и, когда я проплывал мимо, за стеклами начали мигать вспышки фото- камер, – вспоминает Спитц. – Перевернувшись на спину и сделав пару гребков, я увидел, что половина тренерского штаба русских вдруг исчезла с бортика – они все оказались внизу, за этими иллюминатора- ми. Я вылез из воды, и один из них, самый представительный, подошел ко мне и по-английски, почему-то с немецким акцентом, молвил:
– Мои коллеги никогда не видели, как вы плаваете, они хотят знать, всегда ли вы плаваете таким образом?
Я не моргнул и глазом:
– О, да! Как же мне еще это делать? Может, за деньги?
Русский не смутился:
– Видите ли, я заметил у вас, э-э-э, усы. И, как бы вам это сказать… Вы что, так и не собираетесь их сбривать?
Я-то планировал в тот вечер вернуться в олимпийскую деревню и удалить их начисто. Но внезапно понял: боже мой, ведь это то же самое, что и в Чикаго – они все, все беспокоятся о моих усах! Поэтому ответил спокойно, даже, кажется, зевнул:
– Нет, конечно, это мое новое оружие. Русский не отстает:
– А разве это не замедлит вашу скорость?
Я не знаю, что побудило меня так ему парировать, но, нежно пригладив свои усики, я ответил:
– Усы отводят воду от моего рта, не давая захлебываться. А еще – позволяют опустить голову немного ниже и двигаться эффективнее. Да, кстати, это помогло мне побить пару мировых рекордов в прошлом месяце.
Судьбоносным в жизни Спитца стало решение его родителей переехать в 1952 году из города Модесто (штат Калифорния), где он за два года до этого появился на свет, в столицу штата Гавайи Гонолулу. Там, на пляже Вайкики, Марк и научился плавать. «Он рвался в океан так, как будто намеревался покончить жизнь само- убийством», – утверждала его мать Ленор Смит-Спитц.
В десять лет, уже после того как семья вернулась в Калифорнию, Марк открывает счет мировым рекордам для своего возраста. А за четыре года учебы в средней школе в Санта-Кларе «переписывает» все планетарные достижения на каждой из дистанций, в которых упражнялся. И это притом что, по словам его первого тренера Шерма Чавура, Спитц отличался не только уникальным талантом, но и невиданной ленью и даже трусостью.
Мандражировал перед стартом так, что тренер был вынужден всякий раз давать ему «волшебную таблетку», которая должна была обеспечить победу. Тайное средство фармподготовки – обычная глюкоза. Кстати, и в тот раз, в Мюнхене, она, глюкоза, также была в деле.
Битва титанов
Триумфальный марш Марка Спитца начался с заплыва на 200 метров баттерфляем: «Это золото для меня было проще всего, я мог там плыть хоть вперед нога- ми, – хвастается он. – Пришел, увидел, победил, как говорил Юлий Цезарь. Я же побил еще и мировой рекорд».
Это было только начало. Но какое – королевское! Через час Марк уже двукратный чемпион Игр ХХ Олимпиады – он помог своей команде в эстафете по сто вольным. На следующий день – золото в личном номере в кролевых двести. Затем любимая двухсотка комплексом – для всего остального мира Спитц недосягаем.
Накал достиг апогея, когда после его пятой победы в эстафете 4х200 наступил понедельник, 4 сентября, – последний день турнира пловцов – время финала на сто вольным и железного американского первого места в комбинированной эстафете. Стоило ли рисковать и плыть
стометровку, где была опасность прервать свое шествие к вечной славе? Тем более что фаворитом там считался соотечественник Акулы Марка Джерри Хейденрик, показавший в полуфинале лучшее время.
Спиц не находил себе места: «Каждый, рассчитывающий на главный приз в своей жизни, мучает себя: достаточно ли я тренировался? Достаточно ли я отдохнул? Не слишком ли шумят мои соседи по комнате? Я не был исключением. Но, к счастью, соперники про меня думали иначе: у Марка Спитца, должно быть, железные нервы!»
Я вам так скажу: перед сотней вольным я действительно волновался. Помню, как заходил в зону ожидания перед тем, как мы шли на битву, и жаловался всем подряд на свои плечо и спину. Так я пытался деморализовать своих конкурентов, вывести их из себя, внушить им, что полностью истощен и более ни на что не способен».
После 1968-го Спитц поменял тренера, его новым наставником стал легендарный Джеймс Каунсилмен, но не ему, а старому доброму Шерму Чавуру мы обязаны семи золотым медалям Марка Спитца на одной Олимпиаде – именно он, Чавур, убедил своего на то время уже бывшего подопечного стартовать в финале сотню вольным. Он использовал всю силу дара убеждения, чтобы под
занавес турнира Спитц еще дважды смог насладиться победой. И Марк опередил- таки Хейндрика на 43 сотые, а потом помог американцам закрепить за собой репутацию богов плавания в комбинашке. Кстати, русские в тот день также не остались без медалей. Малыш Буре (Владимир Буре – ЗМС СССР, дважды бронзовый и серебряный призер ОИ-1972), ростом всего 181 сантиметр (кроха для спринтера), финишировал вслед за американцами на сотне вольным, впервые для советских пловцов поднявшись на олимпийский пьедестал почета столь престижной дистанции.
Бегство
Большая пресс-конференция со Спитцем была назначена в 9 утра во вторник, 5 сентября. По пути в пресс-центр пришла шокирующая новость о том, что группа арабских террористов атаковала израильский кампус. «Никто толком не знал, что произошло», – снова переживает трагическое событие Спитц. На пресс- конференции репортеры осадили официальных представителей Игр и забросали их вопросами о теракте, совершенном палестинцами из организации «Черный сентябрь», и гибели одиннадцати израильтян, отодвинув Спитца на задний план.
Не получив ответов, пресса покинула зал. В 10.30 Спитц встретился с комментатором канала ABC-TV Джимом Маккеем и дал совершенно нейтральное интервью.
После этого возвратился в свою комнату в олимпийской деревне и смотрел соревнования по телевизору. Так говорится в отчете еврейских правозащитников, возмущенных политической апатичностью главного еврея той Олимпиады.
Вечером Спитца посетила делегация офицеров олимпийского штаба, местных полицейских и представителей государственного департамента США. Во время разговора, длившегося почти до 4 утра, было решено, что Спитц должен немедленно покинуть олимпийскую деревню в целях собственной безопасности. «Все было устроено наскоро, – вздыхает Спитц, – они решили сделать мой выезд секретным».
Оглядываясь назад, Марк считает, что такой поспешный, похожий на бегство отъезд был ни к чему: «Меня знали все участники Олимпийских игр, и каждый мог проследить, где я живу, поэтому, если бы террористам и вздумалось меня прикончить, они бы это точно сделали». Поползли слухи, будто бы Спитц улетел в Соединенные Штаты. На самом же деле, чуть только забрезжил рассвет свет нового дня, он со своим персональным тренером Шермом Чавуром был отвезен в мюнхенский аэропорт к следующему рейсом в 8.30 самолету до Лондона.
Невероятно, но еще до полета, в среду, мультимедалист успел заглянуть в фотосалон, где, наскоро причесавшись, запечатлел себя для истории – известный всем любителям спорта со стажем снимок, на котором запечатлен улыбака Спитц с семью золотыми олимпийскими медалями на груди, сделан именно в то осеннее утро.
Журналу «Штерн» эта затея обошлась в 300 тысяч долларов.
Выступив в Мюнхене в 22, Марк без сантиментов повесил «плавки на гвоздь». За свою короткую спортивную карьеру он установил 33 мировых рекорда, стал
9-кратным олимпийским чемпионом, причем 7 раз в течение одной Олимпиады, и каждый раз (!) с мировым рекордом. В 1989 году спортивный мир потрясла новость о его возвращении в большой спорт. По его собственному заявлению, он планировал отобраться для участия в Барсе- лонской Олимпиаде. Чуда не произошло. Результат, показанный Спитцем, оказался значительно ниже планки прохождения отбора в великую американскую команду. Там уже правили новые короли.
P. S. Интересно, что вскоре, к первому чемпионату мира по плаванию в Белграде, состоявшемуся через год после Мюнхенской Олимпиады, у лучшего советского спринтера, чемпиона и рекордсмена Европы на дистанции 100 м в/с Владимира Буре неожиданно выросли усы.
Текст: Дмитрий ВОЛКОВ
