С трудом верится, что Плисецкой больше нет – потому что она и при жизни, казалось, не ступала по этой грешной земле, а парила над ней. И совсем не потому, что у нее была такая профессия. Она всегда была независимой и своей прямой спиной словно отгораживалась от всего, что ей было чуждо. Даже быть похороненной Майя Михайловна не пожелала, и их последняя воля с мужем композитором Родином Щедриным едина: «Тела наши после смерти сжечь, и когда настанет печальный час ухода из жизни того из нас, кто прожил дольше, или в случае нашей одновременной смерти, оба наши праха соединить воедино и развеять над Россией». Над, но не в… - такой она осталась и после смерти.
Ничего не забыла и не простила
Майя Плисецкая родилась в 1925 году. Счеты к советской власти у нее появились еще в детстве. В 1937 году арестовали ее отца, руководителя советской угольной концессии на норвежском острове Шпицберген, Михаила Эммануиловича. Его расстреляли якобы «за шпионаж и вредительство», а в 1956 году оправдали. Вслед за отцом весной 1938 года «как социально опасный элемент» забрали и мать Майи, Рахиль Михайловну Мессерер, вместе с грудным ребенком – младшим сыном Азарием. Майю приютила у себя родная сестра матери Суламифь. Чтобы племянницу не отправили в детдом, она ее удочерила. Еще одного брата, Александра, взял в семью дядя Асаф.
По счастью, Рахиль Мессерер не погибла в лагерях, ей удалось сохранить и ребенка. Более того, уже в начале 1941 года, благодаря хлопотам орденоносной сестры Суламифи, «мама Ра», как ее называли в семье, вернулась в Москву. Она прожила 90 лет, стала свидетельницей творческих удач своих сыновей, безмерно гордилась выдающимся талантом прославленной дочери.
Но, как свидетельствовал двоюродный брат Майи Азарий Эммануилович Мессерер, на всю жизнь «возненавидела сталинщину и привила эту ненависть и в то же время укрепила волю к молчаливому противоборству сталинскому отребью и Майе, и своим сыновьям, и нам, близким родственникам». И эту же бескомпромиссную позицию всю жизнь занимала Майя Плисецкая: «…Пусть знают, я ничего не забыла и ничего не простила».
Плисецкие - Мессереры
Родни у Майи Плисецкой было немало – 11 тетушек и дядюшек. Практически все они были связаны с искусством. Так, мать Майи в первые годы советской власти блистала в немом кино. Многие Мессереры посвятили себя балету. Суламифь Мессерер с 1929 года танцевала в Большом театре, стала там примой-балериной, в 1947 году получила Сталинскую премию. Дядя Майи, Асаф Мессерер, тоже более 30 лет (1921-1954) был солистом Большого театра и дважды удостаивался Сталинской премии.
Сама Майя в 7 лет тоже начала заниматься балетом, в Москве ее отдали в класс бывшей солистки Большого театра Евгении Долинской. Родные братья Майи, Александр и Азарий, повзрослев, стали балетмейстерами. Так что за исключением родителей Майи советская власть к Мессерерам-Плисецким была достаточно благосклонна.
Да и карьера Майи как балерины с первых же шагов складывалась успешно. После окончания хореографического училища в 1943 году девушку сразу взяли в Большой театр. В 1951 году ей присвоили звание заслуженной артистки РСФСР. Когда ушла со сцены Галина Уланова, Плисецкая стала примой-балериной Большого театра.
Английская шпионка
При Хрущеве начались поездки наших артистов за рубеж. В 1956 году, когда балет Большого театра собрался в Лондон, оказалось, что прима Плисецкая - «невыездная»! В чем дело? Позже узнала: Иван Серов (председатель КГБ в 1954-1958 годах) назвал ее агентом английской контрразведки. Потому, мол, ее выпускать нельзя ни в коем случае.
Дело было в том, что в это время Плисецкая познакомилась и несколько раз встречалась с Джоном Морганом, вторым секретарем английского посольства в Москве. Для чекистов, как отмечала сама Майя Михайловна, это стало сигналом: либо Плисецкая останется в Англии и попросит политического убежища, либо она шпионка, новая Мата Харри. За ней 24 часа в сутки начала следовать машина КГБ.
«Шпионское» досье Плисецкой пополнялось неоднократно. Об этом знала и она сама. Возможно, там были не только доносы завистников и недоброжелателей, но и сообщения ее лучшей подруги Лили Брик, у которой не раз бывала балерина на протяжении многих лет. «Муза Маяковского», долгие жила с размахом, благо, часть наследства поэта досталась и ей, и она его с шиком тратила, пока Хрущев не прикрыл этот непрекращающийся банкет. Лиля содержала модный салон, где собиралась избранная публика - поэты, артисты, художники и …чекисты. Очень многие из них позже попадали на Лубянку и больше не возвращались. Возможно, Лиля, имевшая удостоверение сотрудника КГБ, не обходила особым вниманием и приму-балерину Большого театра. Во всяком случае, отношения пары Плисецкая – Щедрин и Лили Брик внезапно прекратились по неизвестным причинам, а Брик покончила с собой в возрасте 86 лет в 1978 году.
Майя Плисецкая в балете «Ромео и Джульетта», 1961
год. Источник: ru.wikipedia.org
Униженные и оскорбленные
Майю Плисецкую минула страшная судьба многих репрессированных деятелей культуры и искусства. А таких было немало. Артист Петр Вельяминов, у которого отец был осужден на 10 лет, а мать столько же времени находилась в ссылках, с 1943 года тоже попал в заключение и провел там всю молодость – с 16 до 25 лет. 20 лет скитался по лагерям Георгий Жженов, у которого сначала арестовали брата- студента, а потом выслали в Казахстан всю семью.
Что уж говорить о тех, на кого падало подозрение в связях с иностранцами! Красавица киноактриса Татьяна Окуневская, у которой репрессировали отца, провела в лагерях 6 лет, якобы за измену Родине. Известная актриса кино Зоя Федорова, родившая дочь от американского дипломата, - 9 лет. Сестры Зои Федоровой вместе с детьми были отправлены в бессрочную ссылку. Всех их потом реабилитировали, но свою жизнь им пришлось собирать по кусочкам заново.
Гениальному музыканту Мстиславу Ростроповичу и его жене, певице Большого театра Галине Вишневской за покровительство опальному писателю Солженицыну перекрыли на родине кислород, а затем их лишили советского гражданства.
Плисецкая же сама отмечала, что ее «на приемы звали, титулами жаловали, заработок был, одевалась по моде». И она танцевала в Большом, куда обязательно приводили всех именитых гостей. Чаще всего – в «Лебедином озере», которое неизменно требовали иностранцы. На одном из приемов Никита Сергеевич Хрущев даже пожаловался балерине, что ему уже и во сне чудятся лебеди.
На многочисленных приемах с присутствием руководителей страны и зарубежных деятелей знаменитая балерина пользовалась неизменным вниманием. Не обходили ее и наградами: В 1956 году она получила звание народной артистки РСФСР, а через три года – народной артистки СССР. Выше званий уже не было.
И все-таки Плисецкая чувствовала себя оскорбленной и униженной: пока другие блистали за границей, она 6 лет не имела права выйти за пределы Большого. Жизнь балерины коротка, а она не могла свободно распоряжаться своей судьбой в лучшие годы своей балетной биографии. Это не давало ей покоя, отравляло ее существование. «Не хочу, чтобы неведомые мне люди судьбу мою решали. Ошейника не хочу на шее. Клетки, пусть даже платиновой, не хочу…» - писала она в своей книге «Я, Майя Плисецкая».
Вручение государственных наград. Орденом «За
заслуги перед Отечеством» I степени награждена
балерина Майя Михайловна Плисецкая. Источник:
ru.wikipedia.org
«Мне нечему завидовать…»
При А. Шелепине, новом председателе КГБ, Плисецкую наконец-то выпустили за границу. Это было в 1959 году. А за год до этого Майя Михайловна соединила свою судьбу с композитором Родионом Щедриным. Союз двух творческих людей оказал огромное влияние на обоих. Плисецкая считала, что Щедрин продлил ее творческую биографию почти на четверть века. Композитор писал для нее музыку к новым балетам – «Анна Каренина», «Чайка», «Дама с собачкой». В 1980-х годах они часто выезжали за рубеж, работали в Нью-Йорке, Риме, Мадриде, Париже. В своей стране Плисецкая была награждена самыми высокими орденами.
Плисецкая рассталась с Большим театром в 65 лет. Но и после этого она не оставила сцену, продолжая участвовать в концертах, давала мастер-классы. В день своего 70-летия выступила в номере «Аве Майя», поставленном для нее одним из крупнейших хореографов XX века, французским танцовщиком, Морисом Бежаром. Она ушла от нас, не дожив полгода до 90-летия. И под конец признавалась: «Я вам скажу без хвастовства: мне нечему завидовать. Господь дал мне способности и неплохие данные, в Большом театре я перетанцевала уйму балетов, у меня, похоже, мировая слава. И главное — у меня прекрасный муж, чего же мне еще желать?»
