Невероятная жизнь и предсказуемая смерть Камерного театра в Советской России

Доходное место

В начале 1914 года по Тверскому прогуливалась группа молодых людей. Предводителем их был Александр Таиров. Они искали помещение для собственного театра, и им везде отказывали. Наконец ткнулись в уютный особнячок, на котором ныне стоит адрес: Тверской бульвар, 23 и располагается Театр им. Пушкина.

Впервые о доме стало известно, когда владелец князь Вяземский продал его некой бригадирше Дмитриевой-Мамоновой за 3300 золотых рублей в 1779 году. К середине XIX века многократно перестроенное здание на Тверском превратилось в доходный дом, который можно было сдать приличным господам.

Двор усадьбы идеально подходил для построения театральной коробки. А такие помещения в начале прошлого века пользовались повышенным спросом. Стоило Станиславскому и Немировичу-Данченко открыть в 1898 году свой Московский Художественный общедоступный театр, у них прямо под боком начали вырастать несогласные ученики.

Одним из таких был Константин Марджанов (Марджанишвили), который в 1913 году ушел из МХТ и организовал в саду «Эрмитаж» Свободный театр. Новичок продержался год, но зато именно Марджанов пригласил к себе Александра Таирова. 28-летний Александр Яковлевич к тому времени успел поменять в своей жизни многое: фамилию Корнблит на Таиров (таир – по-арабски «орел), религию (перешел в лютеранство, чтобы его не заставляли как еврея жить за чертой оседлости), родной город Ромны на Полтавщине на Киев (где по желанию родителей, но вопреки своему, учился на юриста), а потом и на Петербург, и на Москву.

В Свободный театр сбежала от Станиславского и 24-летняя Алиса Коонен. У нее имя и фамилия были настоящие, появившиеся от гремучей польско-бельгийской смеси. Станиславский юную артистку Алису любил и воспитывал. Однажды Алиса поняла, что ей всё надоело. Таиров же немедленно предложил актрисе главную роль в пантомиме «Покрывало Пьеретты» (автор – А. Шницлер) о трагической любви Пьеро, Пьеретты и Арлекина.

Спектакль имел успех, но Свободный театр не смог вовремя заплатить аренду и умер. Зато родился союз Таирова и Коонен. О таких говорят – «больше, чем любовь». Поэтому и был сделан судьбоносный визит в дом №23.

Тогда особнячком владели трое братьев Паршиных. Здание они получили по наследству и мечтали, естественно, поиметь доход. Таиров потом не помнил, как убедил братьев, что он-то доход и принесет, целых 36 тысяч рублей в год. Но сумел найти пайщиков, и братья разрешили построить во дворе зал на 400 мест и сцену.

 Шуба Луначарского

Уже шла Первая мировая, а Таиров открывает свой театр спектаклем по индийскому эпосу «Сакунтала». Он принципиально называет театр Камерным – будучи убежденным: то, что интересует его, интересует не многих. Слово «Камерный» не имело ничего общего с «мрачный», «маленький». Таиров одинаково любил трагедию и комедию, использовал все возможности сцены, декорациям придавались самые причудливые геометрические формы. Костюмы в спектаклях отличались особой изысканностью, аутентичностью, цветом, который был еще одним «актером».

В 1916 году Таиров ставит спектакль с необычным названием «Фамира-кифаред», вакхическую драму на стихи Иннокентия Анненского с красавцем Николаем Церетели в заглавной роли. Спектакль, несмотря на всю экзотику, имеет бешеный успех. Но Таиров не выполняет финансовых обязательств, и братья Паршины с ним расстаются.

Бездомную труппу Камерного приютила Актерская биржа на Никитской. Там перед самой революцией Таиров выпустил трагедию Уайльда «Саломею». На представление попадает А.В. Луначарский, который еще до революции имел прямое отношение к просвещению и культуре по роду деятельности. Он пришел в меховой шубе, а артисты играли в легких одеждах в насквозь промороженном помещении, где пожарные, естественно, запретили печки. И тогда будущий нарком скинул свое меховое одеяние в знак солидарности.

Именно Луначарский сыграл основную роль в том, что после революции национализированное здание на Тверском вернули Камерному театру. Таиров с облегчением уезжает на гастроли, а в театре идет очередной ремонт, зал перестраивается на 800 мест. В Смоленске рождается «Адриенна Лекуврер». Никто не знает, предвкушая триумфальное возвращение в Москву, что именно этим спектаклем Камерный закроется навсегда через 30 лет.

Настоящие буржуи

Революция, Гражданская война, разруха – все, что происходило за стенами, как бы не касалось Таирова. Он был убежден: в театр люди идут за тем, чего в жизни быть не может. Каждый его новый спектакль по всему, включая название, напоминает диковинное растение из оранжереи.

В 1923 году театр выезжает на свои первые зарубежные гастроли по прямой договоренности с театрами Франции и Германии. Таировцы еще не знают, что во Франции им готовят бойкот: «большевики» посягнули на их святыню, Сару Бернар, блиставшую в роли Федры. Мистическим образом великая французская актриса умирает во время гастролей москвичей, а публика… Лишь только открылся занавес, парижане начали аплодировать – их потрясли декорации и костюмы актеров, а потом и игра Коонен.

Во время трех зарубежных гастролей Камерный объездил практически весь мир. Американский драматург Юджин О'Нил убежден, что труппа Таирова играет его пьесы лучше всех. В Германии Бертольд Брехт дарит театру для постановки свою «Трехгрошовую оперу». А в это время на родине про Таирова высказываются его коллеги по режиссерскому цеху. Вахтангов, умерший в 1922 году, успел произнести: «Его (Таирова – ред.) театр пошлость». Мейерхольд, с удовольствием возглавлявший все, что имело отношение к революционному искусству, заверяет, что нет театра более ему чуждого, нежели Камерный.

Время от времени власть напоминает Александру Яковлевичу: зарплату получаете, на гастроли ездите, а спектакли играете такие, что французские критики назвали вас «200-процентными буржуями», производящими предметы роскоши. Таиров ставит «Оптимистическую трагедию» Вишневского. Это была единственная удачная попытка пристроиться в ногу со временем, причем такая, на которой до сих пор учат режиссеров.

По морде Таирову!

В 1935 году Таиров и Коонен получают звания народных артистов РСФСР, но над театром все сильнее сгущаются тучи. Катастрофа разразилась после премьеры «Богатырей» в 1936 году. Таиров взял либретто комической оперы, где богатыри награждены всеми русскими достоинствами и смешными пороками. Но оригинальный текст Комитет по делам искусств поручил переделать знаменитому революционному глашатаю Демьяну Бедному.

После семи спектаклей, на одном из которых сидит и ничего не понимает председатель Совнаркома Молотов, Таирова обвиняли в искажении народного эпоса, в присваивании русскому человеку заведомо негативных качеств и т.д. и т.п. Всеволод Мейерхольд, которого всего через несколько лет будут пытать в застенках НКВД, а потом то ли расстреляют, то ли утопят в бочке с дерьмом, потирает руки: «Наконец-то Таирова стукнули так, как он того заслуживает». Соломон Михоэлс, которому в 1948 году подстроят автокатастрофу, кается, что вовремя не заметил «ошибок» коллеги. Великие актеры МХАТа во главе со Станиславским злорадствуют. И только Немирович-Данченко пишет теплое письмо коллеге, а писатель Юрий Олеша мудро пророчествует: «Сегодня дали по морде Таирову, завтра дадут другому». После этого Камерный сливают с Реалистическим театром Охлопкова, но это был даже не «салат» - две труппы целый год играли в очередь каждый свое.

Через год после Победы вышло постановление, запрещающее зарубежную драматургию. Из Камерного театра как бы откачивают воздух. Гибель, отсроченная войной и эвакуацией, приближалась.

29 мая 1949 года на сцене идет последний спектакль - «Адриенна Лекуврер». Зрители всё знают, на бульваре – столпотворение. На поклонах театралы выпрыгивают на сцену, не давая Коонен уйти. И тогда Таиров отдает распоряжение опустить пожарный занавес – бетонную плиту. Отгородившись от зала, 60-летняя Алиса Георгиевна опустилась на колени, поцеловала и перекрестила сцену, на которую больше никогда не вышла.

А в здание через год въехал режиссер Василий Ванин, который походатайствовал, чтобы театру – раз уж он на таком месте – дали «беспроигрышное» имя Александра Сергеевича Пушкина. В том же 1950 году Таиров умирает в психиатрической клинике от рака мозга.

Ванин проработал в театре год и тоже умер от рака. Затем разбился в авиакатастрофе Чаплыгин, артист Камерного, ставший директором Театра им. Пушкина. Появились разговоры о проклятии, которое якобы наложила Алиса Коонен. Сама она до кончины в возрасте 84 лет продолжала жить в квартире, которая находилась в здании театра, – сейчас там гримерные и репетиционный зал. Алиса Георгиевна вовсе не была затворницей – она общалась с актерами, писала воспоминания, много выступала с чтецкими программами. И, по мнению бывшего артиста Камерного театра Торнстенсена, она слишком любила это здание и сцену и не могла ничего проклясть.

Бетонный занавес

Сегодня Театр Пушкина возглавляет заслуженный артист РСФСР актер и режиссер Евгений Писарев. Он заступил на пост в 2010 году и все эти годы пытается вернуть имена Таирова и Коонен Москве. «Я уверен, Александр Сергеевич не был бы в обиде, если бы театру присвоили имя Александра Яковлевича. Гениальный русский артист Михаил Чехов называет пять великих режиссеров начала XX века: Станиславский, Немирович-Данченко, Вахтангов, Мейерхольд и Таиров. Имена первых двух присвоены нескольким театрам, учебным заведениям, театральным премиям. Все знают театр имени Вахтангова, появился Центр им. Мейерхольда. И только именем Таирова не названо НИЧЕГО.»

К тому же оказалось, что в 2009 году вышел закон, запрещающий вешать мемориальные доски на учреждениях культуры. Максимум что можно - разместить информационную доску вместо художественно исполненного, пусть маленького, но давно заслуженного памятника великой чете.

В стенах театра Таиров и Коонен встречают вас на каждом шагу. Здесь есть мемориальное панно, установленное в год 70-летия Камерного театра, где запечатлены режиссер и его муза - в роли Федры. На втором этаже выставлены подлинные костюмы Алисы. Можно пройти по лестнице, оставшейся с XIX века, по которой ходили эти великие люди.

В Театре им. Пушкина история живет в самых разных своих проявлениях. Можно увидеть кусочек потолочной росписи «допожарной» Москвы, посмотреть на стол, по легенде вывезенный Наполеоном из Египта. В зрительском фойе – музейная экспозиция, посвященная Камерному театру. А на стенах зала – лепные, уже советские гербы.

На сцене идут спектакли по Брехту в постановке Юрия Бутусова, комедии с участием Сергея Лазарева, и каждый сезон – по несколько премьер. «У нас нет никаких специальных дотаций на то, что мы работаем в историческом здании, - рассказывает Писарев. – Выход один – выпускать такие спектакли, чтобы на них шел народ, а театр зарабатывал бы деньги. Я сейчас даже против капремонта, потому что это означает выехать из наших стен и снова разрушить театр».

К 100-летию Камерного в 2014 году Евгений Писарев поставил уникальный спектакль-посвящение, который актеры сыграли только один раз. В нем даже не воссозданы, а сфантазированы по воспоминаниям и оставшимся артефактам фрагменты самых знаменитых спектаклей Таирова с гениальными костюмами Виктории Севрюковой. Там же на основе подлинных документов сыграны годы счастья, постепенное удушение, а затем и гражданская казнь Таирова. Спектакль начинается с последних слов, сказанных Алисой на сцене: «После меня не останется ничего, кроме воспоминаний».

Неужели – правда?