Это военная драма, основанная на реальных событиях из жизни героя Второй мировой войны по имени Десмонд Досс. Если бы Гибсон не удостоверял свой фильм финальным документальным интервью с состарившимся Доссом, можно было бы подумать, что все это игра воображения свихнувшегося на религии экс-«безумного Макса», прославившегося отнюдь не только своими ролями, но и необузданным темпераментом и склонностью к насилию. Досс – человек, во всем противоположный Гибсону. Он не просто отказался от насилия - «по соображениям совести». Он сделал это во время войны, на передних рубежах фронта! Десмонд отказался брать в руки оружие и во время мясорубки на японском острове Окинава и под беспрерывным огнём японцев умудрился спасти 75 солдат.
Кадр из фильма
В финале реальный Досс слово в слово повторяет звучащую в фильме фразу, кажущуюся нелепой выдумкой сценаристов, - свою просьбу к Богу позволить ему спасти ещё одного раненного. Только за то, что Гибсон нашел такую историю и пропел славу этому потрясающему человеку, нужно отпустить ему если не человеческие, то все кинематографические грехи.
Досс – не только настоящий супергерой, но и человек, опередивший своё время. Легко представить себе исполнителя этой роли Эндрю Гарфилда (он же «Человек-паук») в виде современного хипстера, отказывающегося есть мясо и брать в руки винтовку. При этом сам Гибсон от мясного совсем не отказывается: вся вторая часть фильма – это непрекращающийся высокотехнологичный аттракцион упоенной демонстрации насилия и смерти. Как в «Страстях Христовых» было не очень ясно сочувствует Гибсон своему Иисусу в его страшных мучениях или откровенно упивается ими, так и тут – режиссер не без сладострастия оркеструет целую симфонию мяса: обрубки тел, оторванные головы и конечности, вывалившиеся в разных конфигурациях кишки и т.д. даны в богатейшем ассортименте. Как будто бы всего этого недостаточно, режиссер со смаком продемонстрирует еще и харакири противников. Видно, что убить главного героя ему тоже очень хочется, но поскольку это было бы против правды, Гибсон не может отказать себе в удовольствии вставить в фильм сон, в котором японцы закалывают-таки Досса штыками.
Кадр из фильма
Но и эти наивные ходы великолепно работают на пафос картины – ведь никакие самые продвинутые и разнузданные спецэффекты не могут передать того ужаса, через который прошел человек, отказавшийся от насилия в самом его эпицентре.
Прямая речь
Мел Гибсон: Я создан для того, чтобы рассказывать истории
- Когда вы задумываете фильм, что приходит первым: идея, слова или образ?
- Первыми в моей голове рождаются образы. Причем очень интенсивные. Они, собственно, и служат идеей будущего фильма. Интуитивно я знаю, что почувствует своим нутром мой будущий зритель, и часто это делает ненужным диалог. Когда не нужны слова — лучше этого в кино ничего нет!
- Вы редко снимаете. Фильмы вырастают в вас медленно?
- Да, я тщательно выбираю проекты. Думаю, если уж отправляться в эту дорогу, надо быть полностью уверенным в том, что не пожалеешь об этом потом. Приступая к проекту, я с самого начала хорошо знаю, чего хочу. Сценарии своих фильмов я написал вместе с соавторами по своим оригинальным идеям, которые не давали мне покоя в течение долгих лет.
- Сейчас вы считаете себя в большей степени режиссером, а не актером.
- Да, потому что я уже наигрался в актеры за свою жизнь! Я снимаюсь в кино с 19 лет. Сейчас я считаю, что в большей степени создан для того, чтобы самому рассказывать истории. Но для этого необходимо поддерживать в себе детский энтузиазм. Как у моей младшей дочери. Когда я рассказываю ей историю, у нее загораются глаза. Это прекрасно! Как и то, что можно как свой пережить в кино чужой опыт, и получить от этого ни с чем не сравнимое удовольствие.
